сотру!» От него не было покоя. Марат ходил весь издерганный! Потом мы обнаружили эту коробку, а следователь, который был до вас, он все это рассматривал как чью-то шутку неудачную! Он ничего не принял всерьез! Марату даже охрану не предложили! Мы написали в Генпрокуратуру, и опять ничего – как в вату! Пока не убили человека, никто не шелохнулся! А этим человеком мог быть Марат! Если бы его убили, я бы... со мной бы... – Женщина разрыдалась, уткнувшись в грудь мужа.
– Тише, Мариша, успокойся.
– Марина Ильинична, я понимаю вашу тревогу за мужа и уверяю вас, что будет сделано все, чтобы разобраться в этом деле и наказать виновных. Это я вам обещаю, – твердо произнес Турецкий и вышел в прихожую.
– Я вас провожу, – воскликнул Литвинов, усадив жену на диван и выходя вслед за Турецким. – Вы ее, пожалуйста, извините. Она вся извелась за это время.
– Я понимаю, – кивнул Александр. – Извините и вы меня. Работа у меня такая. Приходится иногда наступать на больные мозоли.
Уже выйдя из квартиры, Турецкий спросил у стоящего в дверях Литвинова:
– Так где же висело это взрывное устройство?
– Вот здесь, справа. – Литвинов поднял руку, указал на бледное меловое пятно на стене.
– Справа от кого? – чуть улыбнулся Турецкий.
– От меня.
– А от меня получается слева! Вот она, теория относительности в действии! – Турецкий еще раз улыбнулся и исчез в кабине лифта.
Бороздя просторы московских проспектов, Саша думал о Литвинове. Что ж, визит удался. Что уяснил для себя Александр? Литвинов беспринципен: то выдает разрешение на работу, то не выдает и нервничает, когда его в этом уличают. А может быть, и продажен. Обстановочка в квартире говорит сама за себя. Надо будет побывать в институте. Благо это рядом, Сивцев Вражек. Дальше. Литвинов уверен, что убийца – Нестеров. Или желает убедить в этом Турецкого. Вон какую тираду выдал про заказные убийства. Получается, что каждый может убить каждого. В жизни что-то такого пока не наблюдается. К счастью. Вообще производит впечатление человека неискреннего, что-то скрывающего.
Вот кто понравился Турецкому, так это жена Литвинова, некрасивая Марина Ильинична. Она была совершенно искренна. И мужа своего любит без памяти, это видно невооруженным глазом. Впрочем, при такой ужасающей некрасивости единственная возможность удержать красавца мужа (а Литвинов, пожалуй, красавец – в опереточном варианте) – это безусловная и бесконечная преданность.
...А у тебя, Турецкий, жена красавица и умница. И тоже бесконечно тебе предана... И куда ты сейчас направляешься? Домой? Нет. Может быть, по служебным делам? К предполагаемому преступнику Нестерову? Тоже нет. Нестеров от правосудия не скрывается. Оставим его на завтра. Вот его-то интересно посмотреть на рабочем месте. Что там за ужасы такие с эмбрионами, прости Господи! Так куда же направляешь ты своего усталого коня, амигос? Уже вечер. Но еще не ночь. Время свиданий...
Так разговаривал сам с собою Александр, боясь признаться, что волнуется как юноша.
Ибо он действительно направлялся на свидание. С девушкой Настей.
Глава 8
Девушка-видение
Конечно, он не пошел в ее дурацкий бар. Честно говоря, не хотелось видеть ее в каком-нибудь нелепом наряде официантки, видеть, как заигрывают с ней клиенты, а может быть, запросто и незамысловато похлопывают по аккуратной, круглой попке. А она еще, не дай бог, смеется в ответ. Турецкому не хотелось разрушать очарования, которое вызвала в нем эта девушка. То ли девушка, а то ли виденье. Обернувшаяся на повороте и махнувшая ему тонкой рукой.
«Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я», – мурлыкал вполголоса Турецкий, объезжая стороной наметившееся было ДТП в одном из закоулков, приближающих его к месту свидания.
Он разыскал ее. Еще в день знакомства нашел телефон факультета, заболтал секретаршу, выяснил, у кого из студенток филфака задолженность по истории искусств. Как фамилия? Вересова? Фамилия и имя известны, дальше уже просто. Есть база данных на всех, проживающих в столице. К своим обращаться не хотелось. Он попросил «вычислить» гражданку Вересову Анастасию старшего опера МУРа, Василия Колобова. Мужик свой в доску. Разумеется, Колобову была предложена легенда, согласно которой Анастасия разыскивалась как свидетель по одному из текущих дел. Разумеется, Василий ее отыскал. Уже через сутки Турецкий знал, что Настя родом из Твери. Что данная гражданка проживает в районе метро «Кропоткинская», где снимает вдвоем с подругой однокомнатную квартиру в одном из переулков Пречистенки. Там же временно прописана. Был известен и номер телефона. Турецкий держался больше недели. Но она все не шла из головы, эта девочка-видение. И он решил, что лучше увидеться и избавиться от наваждения. Или...
Он позвонил, она согласилась на встречу. Дальше он не думал. Просто, подъезжая к станции метро, где они должны были встретиться, почувствовал, как колотится сердце. Как тогда, когда она почти исчезла за поворотом и он испугался, что она не обернется.
...– Добрый день, Настя!
– Ой, а я вас не увидела! Здравствуйте.
– Это вам, – он протянул ей чайную розу.
– Спаси-и-бо, – протяжно ответила она, и лицо ее порозовело, озарилось улыбкой. – Какая красивая! Знаете, я очень-очень люблю цветы.
Да, она была очень мила, эта девушка. Теперь, когда он видел ее прямо перед собой, а не в профиль, как тогда, когда подвозил на экзамен, она оказалась еще прелестнее, чем подсказывала ему память. Темно-карие, почти черные глаза, блестящие крупные кольца кудрей. И овал лица... Такой, как... Как у кого? Как у рафаэлевской Мадонны! Ярко очерченный небольшой рот. И все это очень живое, подвижное. Взгляд любопытный и доверчивый одновременно. И одета очень симпатично. Светлые брючки, темно-лиловый топик, открывающий чуть выступающие ключицы и едва заметную ложбинку на груди, легкий светлый пиджачок переброшен через локоть. Лиловые туфельки и сумочка в тон.
Александр глубоко вздохнул, с некоторым трудом продолжил разговор.
– Ну-с, как переэкзаменовка?
– Все нормально, сдала! А что же вы не пришли к нам в бар? Я ведь вас приглашала.
– Решил, что будет лучше, если с приглашения начну я.
– Вы думаете, это даст вам преимущество? – Она стрельнула в него черным глазом.
– Хотелось бы надеяться, – смиренно произнес Турецкий.
– А как вы меня разыскали? – перевела разговор Настасья.
– О, тайна сия велика есть. Еще не время ее разглашать. Предлагаю переместиться в мой драндулет. Я приглашаю вас в некое уютное и довольно забавное заведение. Куда пускают девочек до шестнадцати. Но только тех, которые сдали все экзамены. У вас теперь нет хвостов? Кроме хвоста поклонников, разумеется?
Настя рассмеялась. Кудряшки запрыгали вокруг головы.
– Я нынче бесхвостая. И сгораю от любопытства. Что это за местечко?
– Там мы обо всем и побеседуем.
Он усадил девушку в машину, припаркованную за углом. Они тронулись в путь.
Турецкий долго думал, куда же пригласить барышню, знакомую с искусством северного Возрождения, почитательницу древних мудрецов вообще и Конфуция – в частности.
«Узбекистан» отпадал начисто. Турецкий вовсе не боялся, что его застукают с незнакомой девушкой (мало ли с кем ему приходилось обедать), просто... не тот стиль. Вести в какой-нибудь другой, более шикарный ресторан тоже пока не хотелось. Не из скупости, разумеется. Не хотелось смущать ее, она могла почувствовать себя обязанной, что ли. Почему-то ему казалось, что он чувствует ее, предугадывает ее реакцию. Но, конечно, он мог ошибиться. Тем не менее заведение было выбрано.
– Настя, видите магазин «Школьник»? Нам туда.
Саша остановил машину, помог девушке выбраться. Она смотрела вокруг с веселым любопытством. Он взял ее под руку, повел вдоль здания.
