– Это электромонтер из вашего дома, по Староконюшенному?
– Да, это он.
– Почему вы наняли именно его? В поселках, как правило, есть свои бригады, которые берут такие заказы.
– А почему бы мне его не взять? Я его знаю... знал. Он хорошо работает, когда трезв. И берет недорого. К тому же он был в отпуске и сам попросился на эту работу. Сказал, что хочет срубить деньжат.
– Вы приехали. Кстати, а почему вы приехали один, без жены?
– Потому что я не собирался там задерживаться. Зачем же Марине трястись туда-сюда?
– Но если вы ждали гостей, она могла бы остаться на даче на субботу, готовиться к приему...
– Это наше семейное дело, как нам готовиться к приему гостей. Марина решила, что поедет в субботу днем. В пятницу она плохо себя чувствовала.
– Хорошо. Вы приехали – и что дальше?
– Я посмотрел, как идут работы. Поругал его, потому что за неделю он почти ничего не сделал. Выгрузил сумки, предупредил, что в субботу днем приедет Марина Ильинична, а в воскресенье у нас будут гости, а у него – выходной. Вот и все.
– Вы с ним не выпивали?
– Господь с вами! Я за рулем!
– Давайте прикинем. Осмотр проделанной работы, сумки – по холодильникам. На все про все полчаса. А ваш сосед, Гейченко, показал, что вы пробыли в доме два часа тридцать минут. И уехали поздним вечером. В двадцать три часа. Что же вы там делали?
– Ну... Пришлось поговорить с Кругловым. Он всю неделю один, как бирюк. Упросил меня чаю с ним выпить.
– А водку он не пил?
– При мне – нет.
– Вот вы говорите, что Круглов отработал у вас на даче почти неделю. А когда именно он туда приехал?
– В первый день отпуска. Двенадцатого. Я сам его привез. Он же не знал, как туда добираться.
– Во сколько это было?
– Вечером. Около шести вечера. Я закончил работу пораньше, заехал домой, пообедал. И забрал его.
– Откуда?
– Из его дома. Он живет... это дом семь, рядом с нами.
– А что он делал, когда вы за ним заехали?
– Сидел у своего компьютера. Он, знаете ли, помешан на компьютерных играх. Сидел, играл.
– Двенадцатое – это день гибели Климовича.
– Да, я помню. Но, во-первых, я тогда еще не знал об этом, а во-вторых, чем я мог помочь убитому? Я вот пытаюсь помочь вам расследовать это убийство, но вы от моих показаний отмахиваетесь.
– Продолжим. В субботу ваша жена уехала на дачу. Она вам звонила оттуда?
– Да! Господи, товарищ Турецкий, вы ведь уже знаете, что Круглов умер на моей даче.
– Откуда вы знаете, что мне это известно?
– Соседи с дачи звонили. Вы там у нас вчера шмон навели. И напрасно, – чуть усмехнулся он.
– Напрасно? Это в каком смысле? Поздно приехали?
– Ах, я не о том. Смерть человека – это очень прискорбный факт. Но я-то здесь при чем? Этот дурак добрался до бутылок с водкой и выпил литр. Марина приехала – он уже труп! Бедная девочка! Ей пришлось вызывать «скорую», ночевать там одной...
– А что же вы к ней не приехали?
– Я был занят в тот вечер по работе.
– В субботу?
– У меня ненормированная рабочая неделя.
Он был само спокойствие и самообладание. Турецкому очень хотелось вывести этого господина из себя. Но пока этого не получалось.
– Марат Игоревич! В наш первый с вами разговор и вы, и ваша жена жаловались на угрозы со стороны Нестерова. Было?
– Конечно! Я вам именно об этом и толковал!
– ...На ночные звонки. Еженощно, в три часа. Целый месяц, вплоть до убийства Климовича.
– Ну да.
– Звонил Нестеров?
– Да.
– Но Нестеров в это время находился в больнице и звонить вам не мог. Это выяснено. Кто же звонил?
Литвинов на долю секунды отвел глаза, но тут же спокойно взглянул на Турецкого
– Звонил именно Нестеров! – с нажимом произнес он. – А как ему это удавалось, это уж вы должны выяснить, а не я.
– Понятно. А теперь он звонит? Угрожает?
– Нет. После смерти Климовича звонки вскоре прекратились. Очевидно, он решил, что достаточно напугал меня.
– Вернемся к субботе. Марина Ильинична обнаружила труп, вызвала «скорую». Покойного увезли. Что было дальше? Каковы ваши действия в связи с этим несчастьем?
– Я был вынужден заняться похоронами. Это естественно для порядочного человека. Посудите сами: он умер у меня на даче, накачавшись моей водкой. Я как бы невольный виновник гибели человека. К тому же человека одинокого. Это мой долг – предать тело земле.
– Тело вы не земле предали, а печи крематория. И обернулись со всем этим скорбным мероприятием весьма быстро.
– А что вас не устраивает? Есть официальное заключение о смерти. Ничего криминального не обнаружено. А у меня, знаете ли, каждый день расписан. Я не могу тратить неделю на погребение чужого мне, в сущности, человека. Вы в чем меня подозреваете? – вскричал он. – Вот уж воистину: добрые дела наказуемы!
– Давайте снизим пафосность. Значит, в субботу вечером ваша жена осталась на даче, наедине с трупом, а вы в городе, в своей квартире. Наедине с кем?
– Какое это имеет значение? – сузил глаза Литвинов.
– ...С Зоей Дмитриевной Руденко, которая вообще-то отрицала какую-либо связь между вами.
– Это наше личное дело! Да, она отрицала. Потому что бережет мою репутацию! Я, между прочим, женатый человек. А вы вместо того, чтобы понять, что Нестеров питает ко мне лютую ненависть из-за того, что Зоя полюбила меня, понять, что это тоже мотив преступления, которое чуть было не состоялось... Вы лезете в мою постель...
– Но почему же все-таки убит Климович, а не вы?
– Не получилось у него со мной! А дважды снаряд в одну воронку не ложится. У него не вышло меня убить, так он решил напугать меня на всю оставшуюся жизнь. И это не вышло!
– А вы знаете, Марат Игоревич, что вы, обуреваемый самыми светлыми, человеческими чувствами, засунули в печь крематория убийцу Климовича?
Литвинов изобразил удивление, замешательство, растерянность... Но тут же как бы овладел собой.
– Откуда это известно?
– Это известно. На сегодня это известно доподлинно, – вздохнул Турецкий. – Как и то, что первое взрывное устройство, которое было обнаружено над вашей дверью, тоже повесил ваш электрик. Дмитрий Круглов. Вот какая картинка получается. И вы этого убийцу в течение недели держите у себя на даче. А потом он умирает, накушавшись вашей водки.
– У вас ко мне предвзятое отношение, – процедил Литвинов. – Если убийца – Круглов, то он всего лишь исполнитель. Потому что никакой личной вражды между нами не было. Больше того, он очень привязан был к моей жене. Она его опекала, подкармливала, разговаривала с ним. Это весь дом подтвердить может. А уж
