Факир снова задвигал руками. Однако Филя и на этот раз не подчинился пассам. В зале послышался смешок.
– Тихо! – зашикал на смеющегося конферансье, прикладывая палец к губам.
– Фил, ваше тело расслаблено. Оно подчиняется только моему голосу. И только моим мыслям.
Неожиданно Филя покачнулся и стал падать. Факир едва успел подхватить его.
Турецкий внимательно смотрел на сцену со своего заднего ряда. В тот момент, когда Филя упал на руки Альгимантаса, Турецкий вдруг ухмыльнулся и насмешливо покачал головой.
Факир вернул Филю на ноги. Затем оставил его в покое, обошел парочку и встал перед «худощавым».
– Сергей, вы слышите меня?
– Да, – пролепетал «худощавый» ватными губами.
– Слушайте и запоминайте: вы больше не Сергей. Вас зовут Ира, вы гимнастка и студентка университета. Итак, кто вы?
– Я Ира, – пролепетал «худощавый». – Я занимаюсь гимнастикой и учусь в университете.
– Правильно. Ирочка, может быть, вы продемонстрируете нам несколько гимнастических упражнений?
– Хорошо, – ответил «худощавый».
Он поднял руки, аккуратно развел их в стороны, затем наклонился вперед и, задрав правую ногу, встал в позу «ласточки». Публика ответила взрывом хохота.
– Отлично, Ирочка, – похвалил факир. – Но что это? У тебя порвалась юбка!
«Худощавый» опустил ногу и испуганно прикрыл пах руками.
– Не здесь, сзади, – сказал Альгимантас.
«Худощавый» кивнул и прижал ладони к спине, чуть пониже поясницы.
Публика зааплодировала. Факир подождал, пока хлопки прекратятся, и обратился к «худощавому»:
– Ирочка, скажи, пожалуйста, ты замужем?
– Нет, – гнусаво ответил «худощавый».
– А хочешь выйти замуж?
Тот стыдливо кивнул:
– Да, хочу.
– А какие парни тебе больше всего нравятся?
«Худощавый» слегка наморщил лоб, словно размышлял, затем залепетал:
– Высокие и красивые. И богатые. И чтобы были... усы.
– Как у Михаила Боярского?
– Да.
Зал зашелся хохотом. Альгимантас издевался над «худощавым» еще несколько минут, заставляя его рассказывать о себе небылицы, садиться на шпагат и целоваться с воображаемым «Михаилом Боярским». Затем он оставил беднягу в покое и переключился на Филю. Тот все это время стоял неподвижно, с равнодушным лицом, глядя прямо перед собой.
– Фил, вы слышите меня?
– Да.
– Какое сейчас время года?
– Зима.
– А я вам говорю, что сейчас лето. Июль. Итак, какой сейчас месяц?
– Июль, – послушно повторил Филя.
– Вы стоите на пляже, перед синим, теплым морем. Жарко светит солнце. Вам хочется искупаться... Вам хочется искупаться! – повторил факир, повысив голос.
Филя принялся стягивать с себя свитер. Свитер он бросил себе под ноги и взялся за футболку. Вслед за футболкой на пол полетели брюки и носки. Вскоре Филя остался в одних трусах, демонстрируя публике свой худощавый, мускулистый торс.
– Хорош! – крикнул из передних рядов женский голос.
По залу пробежал смешок.
– Вы уже вошли в воду, – назидательно сказал Филе факир. – По пояс. По грудь. Теперь пора – плывите!
И Филя «поплыл». Он усердно махал руками, причем на физиономии у него застыло блаженное выражение.
Публика покатывалась с хохоту.
– Пусть покажет стриптиз с полным раздеванием! – весело крикнула из передних рядов все та же дамочка.
Альгимантас повернулся на голос и с улыбкой сказал:
– После шоу я научу вас кое-каким приемчикам, и вы сможете опробовать их на этом молодом человеке.
– Ловлю вас на слове! – отозвалась дамочка.
И факир продолжил, обернувшись к Филе.
– Одевайтесь! – приказал он.
Женщины, сидящие в зале, ответили разочарованными возгласами. Филя быстро оделся и замер перед факиром.
– Фил, вы слышите только мой голос и выполняете только мои приказы. Теперь вы – оперный певец Пласидо Доминго. У вас великолепный тенор. Вы приехали в Москву на фестиваль оперного искусства. Господин Доминго, может, споете нам что-нибудь?
– С радостью, – вальяжно ответил Филя. – Но только на концерте.
Люди в зале захохотали. Факир Альгимантас недовольно поморщился.
– И все-таки вы споете, – веско сказал он. – Что вы нам споете? Что-нибудь из классики?
– Ария паяца из оперы Джузеппе Верди «Индийский факир», – объявил Филя. Затем он подбоченился и запел чистым, звонким голосом:
На этом Филя оборвал музыкальную фразу и с достоинством поклонился. Публика восторженно зааплодировала.
Не очень довольный текстом, Альгимантас еще немного покуражился над Филей, заставляя его проделывать разные глупости. Потом он превратил «худощавого» в деревянную дощечку и положил его спиной на спинки стульев. А Филю заставил гулять по этой «дощечке», как по мостику.
В конце концов спектакль закончился, и Альгимантас скомандовал:
– На счет три вы проснетесь и не будете помнить ничего, что здесь происходило. Чувствовать вы себя будете прекрасно! Раз! Два! Три!
«Худощавый» и Филя вздрогнули и уставились на факира отупелыми глазами. Затем они удивленно поглядели на публику.
– Большое спасибо, друзья мои! – поблагодарил их Альгимантас. Повернулся к публике и улыбнулся: – Господа и дамы, поаплодируем нашим смельчакам! Они это заслужили!
Под оглушительные аплодисменты зрителей «худощавый» и Филя спустились со сцены и разошлись по своим местам.
– Ну что? – насмешливо спросил его Турецкий. – Как самочувствие?
Филя усмехнулся в ответ:
– Вы же слышали, что сказал факир. Прекрасно! Кстати, как вам моя ария?
– Отличная. Вот только оперы такой я у Верди что-то не припомню.
Филя кивнул:
– Я тоже. Это был экспромт.
3
Когда Турецкий и Агеев, вежливо постучав и услышав в ответ «войдите!», вошли в гримерку Винцаса Альгимантаса, тот сидел у зеркала (еще в смокинге) и задумчиво разглядывал свое
