Расскажи-ка мне, золотце, обо всем этом поподробней. Как ты с ним познакомилась, о чем вы говорили?
Регина во всех подробностях рассказала Отарову о своем знакомстве с «Иваном». Отаров слушал внимательно. Несколько раз за время рассказа его губы раздвигались в самодовольную ухмылку.
– Что ж, – сказал он, когда она закончила рассказ, – в тупость Турецкого трудно поверить, но ведь и на старуху бывает проруха. – Отаров глянул на длинные, стройные ноги Регины. – Значит, сейчас этот твой Иван за нами не наблюдает?
– Машины его нет. Да хоть бы и наблюдал, что с того?
– В самом деле, – кивнул Отаров. – Тогда давай больше не будем об этом говорить. Лучше накапай мне полтинничек моего любимого. У тебя есть?
– Всегда, – улыбнулась Регина.
Она гибко, как кошка, поднялась с дивана и пошла к барному шкафчику. И уже через пять минут на журнальном столике красовались бутылка «Камю», блюдце с тонко нарезанным лимоном, маслины и широкий бокал.
– А ты? – поднял брови Отаров.
– Ты ведь знаешь, я не пью коньяк.
– А как насчет шампанского? Я поставил в холодильник две бутылки.
Регина покачала головой:
– Нет, что-то не хочется. Голова побаливает. Наверно, из-за погоды.
– Ну как знаешь. Тогда я выпью за тебя. – Отаров налил себе в бокал коньяку и провозгласил: – Твое здоровье!
Сделав большой глоток, Отаров посмотрел на Регину, хлопнул ладонью по коленке и сказал:
– Иди сюда.
Регина послушно встала с кресла, грациозно уселась Отарову на колени и обняла его гибкими, тонкими руками за багровую шею.
– Ты моя прелесть, – улыбнулся он и потерся об ее шелковистую щеку. Затем залпом допил коньяк до дна, поставил бокал и сильным движением прижал Регину к себе. – Ты даже не представляешь, как много ты для меня значишь, – с необычной нежностью в голосе произнес Отаров. – А ты? Я что-нибудь значу для тебя?
– Конечно, – проворковала Регина, целуя Отарова в мясистые губы. – Ты – мой единственный мужчина. Ты ведь об этом знаешь.
Отаров расплылся в улыбке, но тут ему на ум пришло что-то нехорошее, и глубокая поперечная морщина прорезалась на его широком лбу. Отаров прищурился:
– А как насчет этого следователя? – спросил он неприятным, подозрительным голосом. – Ему ты говорила то же самое?
Но Регина не рассердилась. Вместо этого она соблазнительно улыбнулась, расстегнула верхние пуговицы на рубашке Отарова, запустила под ткань руку и стала нежно поглаживать его по волосатой груди.
– Даже когда ты несешь полную чушь, – хрипло сказала она, – ты мне все равно нравишься.
В горле у Отарова заклокотало.
– Ты самая соблазнительная баба на земле, – грубо сказал он, запуская правую руку ей под юбку и поглаживая бедро. – И когда-нибудь это тебя погубит.
– Я знаю, – ответила Регина чувственным полушепотом. – Но лучше пусть меня зарежут, чем я умру от старости или болезни. Я сама выбрала эту судьбу.
– Детка, такими разговорами ты накличешь на себя беду, – строго сказал ей Отаров. – И вообще, ты слишком часто говоришь о судьбе. Как сказали бы мои русские партнеры по бизнесу, все это «гнилой базар» и «нездоровая канитель». А судьбы никакой нет. – Отаров сжал левую руку в кулак и тряхнул им в воздухе. – Вот она – судьба! Кто сильнее, тот и судьба. И не только для себя, но и для окружающих. Мы с тобой – сильные, значит, мы сами себе судьба.
– Мне бы твою уверенность, – улыбнулась Регина. – Но я всего лишь женщина. Какой бы коварной и холодной меня ни считали.
– Именно это мне в тебе и нравится, – сказал Отаров, поглаживая бедро Регины. – Вот эта смесь свирепости и слабости. Никогда не знаешь, что ты сделаешь в следующий момент – поцелуешь или укусишь, заплачешь или зарычишь. Это меня заводит. Слушай, а может, я извращенец?
Регина улыбнулась:
– Не без этого.
– И тебе не страшно иметь дело с извращенцем?
– Нисколько. Даже наоборот.
Рука Отарова скользнула выше под юбкой у Регины. Регина прикрыла глаза и закусила губу. Отаров усмехнулся, он хотел поцеловать ее, но тут вдруг лицо его исказилось, словно сведенное судорогой, и он схватился рукой за живот.
Регина недоуменно посмотрела на любовника:
– Что случилось?
– Ч-черт, – простонал Отаров. – Что за... Слезь! – вдруг рявкнул он.
Регина соскочила с его колен. Отаров переместил руку ближе к правому боку и согнулся пополам.
– Да что случилось? – недоумевала Регина. – Что с тобой?
– Болит... – прохрипел Отаров. – Здесь... справа.
– Справа? – Регина присела рядом с Отаровым на корточки и тревожно заглянула ему в лицо. – Ты сказал, что болит справа?
Отаров побледнел, на его широком лбу крупными каплями выступил пот.
– Да, черт возьми, – процедил он сквозь стиснутые зубы.
Регина нахмурилась.
– Это аппендицит, – сказала она. И добавила мягко, с сочувствием в голосе: – Успокойся. Я вызову «скорую».
– Быстрей... – проскрипел Отаров. – Если не хочешь, чтоб я сдох у тебя в квартире.
Регина кинулась к телефонному аппарату. Пока она вызывала «неотложку», Отаров сидел на диване скрючившись и, морщась от боли, таращился на свои туфли.
Регина вернулась, села на диван, обняла Отарова и сказала:
– «Скорая» уже выехала. Потерпи еще немного. Они сказали, что, скорей всего, у тебя лопнул аппендикс.
– Вовремя... – судорожно усмехнулся Отаров. Затем дернул плечом и грубо сказал: – Не дави на шею... тяжело дышать.
Регина поспешно убрала руку с его шеи.
7
«Скорая» приехала через пятнадцать минут. От трех рослых мужчин в белых халатах, которые стояли на пороге, веяло силой, надежностью и решительностью. Один из них – самый высокий, чернобровый и, по всей вероятности, самый главный – вошел в квартиру первым. Двое других (один из них нес сложенные брезентовые носилки) зашли следом. Бровастый от порога обратился к Регине по- литовски:
– Где больной?
– В гостиной, – ответила Регина. – Доктор, ему очень, очень плохо.
Волосы Регины растрепались. Щеки покрыл легкий румянец. На какое-то мгновение доктор замер, уставившись на Регину и, видимо, пораженный ее красотой.
– Что же вы стоите? – резко спросила его Регина.
Доктор качнул головой, словно очнулся от чар, сосредоточенно кивнул и решительно прошел в гостиную. Двое помощников двинулись за ним.
Юрий Георгиевич Отаров лежал на диване в позе эмбриона, подогнув короткие, пухлые ноги и обхватив живот руками. Он был бледен и дышал хрипло и одышливо, как загнанная лошадь. Врача он встретил неприязненным и даже сердитым взглядом.
– А, убийцы в белых халатах... – хрипло сказал он и попробовал усмехнуться. – Долго же вы
