бы так пожить?»
– Кто прислал файл, не знаете?
– Понятия не имею.
– Вы его, конечно, уничтожили?
– А что мне было с ним делать? Распечатать картинки и развесить по стенам?
– А адрес, с которого пришло письмо? Там же всегда бывает электронный адрес!
– Знаю, но адрес был незнакомый, американский, по крайней мере, заканчивался на «com».
– Когда примерно это было?
– Около года назад, я тогда еще только начала работать в этом институте.
– А вообще знакомые в Америке у вас есть?
– Нет, но мои статьи печатались в англоязычных журналах, их мог прочесть кто угодно, понять перспективность исследований и, думаю, соответственно в такой неординарной форме предложить сотрудничество.
– Еще письма были?
– Нет, но зато через некоторое время начались телефонные звонки. Кто-то, не называя имени, делал туманные намеки на то, что я могу озолотиться, если умело распоряжусь собственным талантом.
– И что вы на это отвечали?
– Просто клала трубку.
– А в личной беседе никто этих намеков не повторял? – уточнил Меркулов.
– Нет.
В кабинет без стука просочился Азаров и застыл на пороге, придерживая отпадающую челюсть.
– Божена Анатольевна! Ну и заставили же вы нас поволноваться.
Но никто из присутствующих на Азарова не обратил ни малейшего внимания, так что он, смутившись, уселся в свободном уголке и больше не возникал.
– А потом, значит, когда эти таинственные альтернативные работодатели поняли, что их деньги и красивая жизнь вас не интересуют, начали угрожать? – продолжал спрашивать Константин Дмитриевич.
– Да, что-то в этом роде.
– То есть?
– Я бы разделила звонки с угрозами на две категории. Одни как бы содержали некую информацию. Например: не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, или: мы тебе предлагали деньги – больше предлагать не будем. А другие никакой информации даже не подразумевали. Что-то вроде: я тебя застрелю как собаку, или: жить тебе осталось два дня, а дальше – просто... всякие нелестные эпитеты. В общем, неконструктивные были разговоры. Голоса звонивших тоже отличались, хотя, возможно, это просто такая извращенная тактика?
– Но до дела, как я понял, так никогда и не доходило? То есть на самом деле никаких реальных, нетелефонных покушений на вас никто не совершал?
Долгова о чем-то задумалась, явно колеблясь, рассказывать или нет.
– Ну знаете, если вспоминать все странности, которые со мной происходили в последнее время, может, что-то можно квалифицировать и как покушение...
– Например?
– Скажем, недели две назад я возвращалась около полуночи домой. Вообще-то я бываю довольно рассеянной, тут тоже задумалась, одно соединение у меня два дня подряд никак не желало синтезироваться. В общем, машина ехала под горку с выключенными фарами и неработающим мотором и буквально в нескольких шагах от меня вдруг заревела и понеслась. Только это вряд ли было настоящее покушение, потому что я среагировать так и не успела, машина просто вильнула совсем рядом и уехала.
– В общем, я все понял, – решительно резюмировал Меркулов. – Завтра же постараюсь подсказать соответствующим людям, чтобы подыскали для вас подходящую лабораторию с хорошей охраной и без городского телефона, чтобы вас никто не беспокоил. Вы мне сейчас напишете список необходимого оборудования и список своих сотрудников, без которых вам не обойтись. Я свяжусь с кем надо...
У Долговой явно заблестели глаза.
– Возможно, впоследствии удастся восстановить лабораторию в полном объеме, но, как вы понимаете, на это нужно некоторое время. А на сегодняшнюю ночь мы вам подыщем какую-нибудь квартиру. – Меркулов многозначительно посмотрел на Турецкого.
Турецкий сделал вид, что намека не понял, да и Долгова стала возражать:
– Да я вполне могу переночевать и в лаборатории в своем кабинете.
– Александр Борисович, звони Грязнову, – распорядился Меркулов, – пусть подберет пару надежных ребят с автоматами и большими кулаками. И с мозгами – тоже, не повредит. Думаю, что больше я сегодня тебе не понадоблюсь. – С этими словами зам. генерального прокурора устало отправился к себе.
– Алексей, ты чего хотел-то вообще? – спросил Турецкий у Азарова.
– Да вроде ничего... А! Совсем из головы вылетело. На свадьбу же хотел пригласить, Александр Борисович.
– Чью? – автоматически спросил Турецкий.
– Как – чью?! Мою, конечно.
– Поздравляю, – сказала Долгова.
– Ладно, я тоже, – сказал Турецкий. – Позвони мне домой, надиктуй на автоответчик, куда и во сколько приезжать. Сейчас я все равно все забуду.
– Отлично, – Азаров испарился.
В лабораторию Долгову Турецкий отвез сам, все сотрудники уже разошлись по домам, чем изрядно упростили дело. Два мордоворота омоновца, присланные Грязновым, получили четкое указание никого в лабораторию не впускать, за Долговой следить неотступно, телефоны отключить и каждые два часа докладывать обстановку.
27
В четыре часа утра Турецкого разбудил телефонный звонок.
– Долгову выкрали вместе со всеми формулами, – сообщил Меркулов совершенно бодрым голосом, несмотря на столь ранний (или столь поздний?) час.
Турецкий от такой новости тоже мгновенно взбодрился:
– То есть, как выкрали?! А охрана?
– А охрану не выкрали! – вдруг разозлился Константин Дмитриевич.
– Ладно, сейчас еду, – вздохнул Турецкий.
Кошмар... Ну что за жизнь, хоть не просыпайся, в самом деле.
У лаборатории Долговой виновато топтались два амбала омоновца. Один прижимал к затылку полиэтиленовый пакет со льдом.
– И сколько их было? – угрюмо поинтересовался Турецкий. Чтобы наверняка одолеть таких бугаев, нужны как минимум три точно таких же накачанных и хорошо тренированных злодея, а лучше – пять.
Омоновцы на такой, казалось бы, простой вопрос вразумительно ответить не смогли.
– Я в коридоре сидел, – сказал один. – Появился мужчина в форме ночного сторожа, я встал, чтобы объяснить ему, что этот этаж в проверке не нуждается, а он выстрелил в меня.
Турецкий подозрительно оглядел амбала. Вроде жив.
– Капсулой яда, – пояснил тот, – вернее, быстродействующего снотворного. – Омоновец в подтверждение своих слов отвернул воротник гимнастерки и продемонстрировал Турецкому покраснение на шее у левого уха. Красное пятнышко с десятикопеечную монету имело в центре заметный след от укола. – Вот вынул, когда очнулся, – омоновец развернул носовой платок, на котором лежала короткая металлическая игла с утолщением на конце.
– А вы? – повернулся Турецкий ко второму.
– Я дремал на диванчике прямо в кабинете Долговой. Она работала и сказала, что спать сегодня не будет. Мы сменялись каждые два часа. Стреляли бесшумно, поэтому ни я, ни Долгова ничего не слышали. Когда кто-то ворвался в кабинет, я, собственно, ничего и сделать не успел, меня оглушили дубинкой по
