– Генпрокуратура. Как вы попали в эту квартиру?
– Была маза вписаться во флэт.
– А по-русски?
– Ну, пустая хата, никто не гонит... Я пыхну, да? – Не дожидаясь позволения, она схватила сковородку и, насыпав на нее немного листьев, поставила на огонь. Пока трава подсыхала, Зая ловко распотрошила беломорину и тут же набила папиросу коноплей.
– Надо бы наряд вызвать, – шепнул Денис Турецкому, – в отделении и поговорим.
– Тут она нам больше расскажет, – ответил «важняк». – Раньше вы бывали в этой квартире?
– Найтовали пару раз...
– Ночевали?
– Ну.
Он еще раз показал ей фотографию:
– Вы его знаете?
– Ну чего ты прискипался?! Не видишь, и так не вставляет. – Девица глубоко затянулась и медленно выпустила вонючий дым.
– Повторяю, вам знаком этот человек?
– Безмазняк. – Она с сожалением затушила окурок. – Клевый мэн, оттяжник.
– То есть вы его знаете?
– Ну.
– А где он сейчас? Когда вы его в последний раз видели?
– Подписал гирлу на фак, – высказала предположение девица, – или скипнул.
Похоже, ей все-таки вставило – зрачки сузились до размера булавочной головки, речь, и без того неторопливая, замедлилась до одного слова в минуту, по лицу блуждала блаженная улыбка.
– Скипнул – это сбежал? Скрылся? – пытался как-то растормошить Заю Турецкий. – Почему сбежал? От кого?
– Миноносец стремительный! – заржала она во весь голос. – Прайсовал всю тусовку, а потом стал беспрайсовый. Его тут аскали цивилы...
На этом она отключилась – медленно сползла со стульчика и завалилась на пол.
– Пошли наряд вызывать, – махнул рукой Турецкий. – Тут, кажется, должен быть телефон.
Они обследовали квартиру. Парни, натешившись урной, отставили ее в сторону и взялись за инструменты, рядом стоял магнитофон, включенный на запись, и квартет выдавал мелодию, чем-то напоминающую кришнаитские песнопения. Пятый парень барабанил ладонями по полу, создавая ритм. Попытки Дениса выдернуть хоть кого-нибудь из них из транса оказались бесплодными.
Телефон отсутствовал – только розетка с оборванными проводами, аппарат, очевидно, унесли и продали или эти гости, или, возможно, еще сам Жека.
Звонить отправились к соседям. Тощая дама бальзаковского возраста, открывшая им дверь, долго изучала удостоверение Турецкого.
– Вообще-то это безобразие, – заметила она, – сколько раз милицию вызывали. Придут, узнают, чья это квартира, и улепетывают, поджав хвосты. И совершенно никаких мер. Понимаете, никаких! Можно подумать, английская королева здесь живет.
– Меры примем, – пообещал Турецкий, – причем немедленно. Позвонить позволите?
– Вы мне зубы не заговаривайте, – вдруг возмутилась дама, – я вашу фамилию запомнила, буду жаловаться прямо генеральному прокурору. Приличный дом в бордель превратили, в притон, можно сказать. Люди из квартир выходить боятся, соседей с первого этажа недавно ограбили. Наверняка эти волосатые, а милиция вся раскуплена. Они деньги зарабатывают, а не порядок охраняют. Мы всем подъездом письмо писали лично мэру, из канцелярии пришел ответ: жалоба направлена для рассмотрения в РУВД. Поняли? Ничего, мы и до Белого дома дойдем, в газеты писать будем...
Турецкий протолкался к телефону и вызвал наряд из ближайшего отделения.
А дама продолжала разоряться:
– Дверь железную поставили с домофоном. Домофон свинтили, продали, замок свинтили, продали, журналы из почтовых ящиков воруют, весь дом вонью их отвратительной провонял...
– Простите, как ваше имя-отчество? – прервал Турецкий ее бесконечную тираду.
– Анна Львовна.
– Анна Львовна, когда вы в последний раз видели Евгения Промыслова?
– Двадцатого июня, я уже его матери рассказывала. – Дама жестом попросила сыщиков оставаться у порога, а сама удалилась в комнату и вернулась с зажженной сигаретой и пепельницей. – Бедная женщина, за что ей такое наказание...
– Вы столкнулись в подъезде?
– Где же нам было еще столкнуться? К себе я этого бандита на порог не пущу и к нему заходить также не имею ни малейшего желания.
– Он был один, спускался или поднимался, в какое время? – встрял Денис.
– Около девяти вечера, спускался с каким-то вполне прилично одетым молодым человеком, явно не из этих его друзей-наркоманов. Я, когда входила в подъезд, заметила у тротуара машину «скорой помощи», а после – Промыслова и решила, что его наконец-то забирают в психиатрию. Думала, хоть немного поживем спокойно.
– Но как его сажали в машину, вы не видели?
– Нет.
– И вообще, его ли ждала «скорая», не знаете?
– Думаю, его... Хотя тогда меня тоже смутило, что санитар без халата и Промыслов идет совершенно добровольно... – неуверенно сообщила дама.
На площадку, тяжело топая шнурованными ботинками, взбежали семеро омоновцев во главе с капитаном.
– А это квартира вице-премьера Промыслова, – ехидно сообщила омоновцам Анна Львовна – и уже Турецкому: – Смотрите, сейчас покрутятся, покрутятся – и уберутся ни с чем. Это я вам обещаю.
– Не уберутся, – заверил ее Турецкий.
Он предъявил капитану свое удостоверение и проводил в Жекину квартиру. Там за последние десять минут ничего не изменилось: музыканты продолжали наяривать тибетские напевы, Зая балдела на полу в кухне. Бравые потные блюстители порядка за руки, за ноги поднимали вялых хиппарей и сносили в лифт.
– Подержите их до утра в отделении, пусть проспятся, мне нужно их допросить, – попросил Турецкий капитана, – а квартиру я опечатаю.
Омоновцы забрали также инструменты и пакет с травой.
– До утра подержим, но дольше не обещаю – арестовывать их не за что, на учете они и так состоят и у большинства богатые родители, любой штраф заплатят.
– Как это – не за что? – удивился Турецкий. – А хранение наркотиков? Проникновение в чужую квартиру, хулиганство? Или эти статьи уже отменили?!
– Может, мне им еще по паре пакетиков героина по карманам рассовать, чтобы пошли за распространение?! – усмехнулся капитан.
– Не понял?
– А чего тут понимать. До утра посидят, а там хотите – себе забирайте.
К Турецкому, опечатывавшему дверь, быстрыми мелкими шагами приблизилась Анна Львовна и взялась энергично трясти ему руку.
– Я потрясена! Вы единственный честный человек среди всего продажного милицейского сброда. Я лично буду наблюдать за квартирой, и если эта шпана снова появится, буду звонить прямо вам.
– Анна Львовна, а насчет «скорой», – Турецкий с трудом освободил ладонь из цепкой хватки впечатлительной дамы, – вы ничего больше не припомните? Возможно, еще кто-то из соседей видел, как увозили Промыслова?
Она энергично затрясла головой:
– Не знаю. С соседями я об этом не говорила, но после ухода Евгения в квартире оставался его дружок,
