Я не верила своим ушам и наконец попыталась его образумить.
– Но мы еще не вводили «эликсир», – робко возразила я, – собирались сделать первую инъекцию сегодня утром.
– Кого вы хотите обмануть? – АББ посмотрел на меня устало и с нескрываемым отвращением. – Отчего же, по-вашему, умер мой брат?
– Не знаю, – честно ответила я.
– На сгибе локтя у него обнаружили свежий прокол.
– Не может быть...
– Неужели вы думаете, что нашелся сердобольный санитар, который достал ему дозу? Имейте наконец мужество признаться. Ваша вакцина оказалась ядом. По крайней мере, для моего несчастного брата.
АББ ушел, я перебирала в уме варианты один невероятнее другого. «Эликсир» не мог его убить, это однозначно, даже если нарушить дозировку, чтобы добиться летального исхода, нужно было вкатить брату АББ весь запас вакцины, имевшийся в лаборатории. Между тем вакцина была на месте. Я срочно проделала простейшие анализы и убедилась, что никто не крал вакцину и не разбавлял оставшуюся водой или спиртом. Быстро синтезировать неограниченное количество новой просто невозможно.
Я созвала на срочное совещание своих немногочисленных подчиненных.
Подозревать всех своих сотрудников поголовно в сознательном вредительстве было глупо, но еще глупее – сообщать им о своих подозрениях. О смерти моего пациента, несмотря на конфиденциальность вопроса, все уже и так знали – новости у нас распространяются со скоростью звука.
Но в страшном преступлении не признался никто.
Меня насторожило отсутствие Щ. Собственно, с ним я хотела поговорить особо, ведь именно он помогал мне проводить последние тесты с братом АББ. Щ не пришел сегодня на работу и даже не позвонил, что болен.
После обеда прибежала секретарша АББ якобы попросить ложечку сахара, а на самом деле, конечно, поделиться свежими сплетнями. Приезжала милиция, АББ долго с ними разговаривал, и она краем уха слышала, что неоднократно упоминалось мое имя. Труп увезли неизвестно куда, сказали, что вскрытие будут делать судебные медики. Санитаров всех подряд допрашивают, не только тех, кто внештатно обслуживал брата АББ. Ее вот тоже допрашивали, но она молчала.
Я, конечно, ждала, что милиция захочет поговорить наконец и со мной, но ни в тот день, ни на следующий они так и не появились.
Тем временем АББ выдал письменное распоряжение до выяснения обстоятельств всю деятельность лаборатории прекратить, сотрудникам ежедневно являться на рабочие места, но к аппаратуре не прикасаться и срочно составить развернутый отчет о проделанной работе. Подчиненные смотрели на меня косо, хотя многие сочувствовали, а большинство, как водится, потихоньку подыскивало себе новую работу. Было практически ясно, что все кончилось, так, по сути, и не начавшись.
Щ, между прочим, так и не объявился. У меня даже зародились смутные сомнения: а не он ли ввел «эликсир» брату АББ? Делать ему это было как бы и незачем, но возможность в принципе у него была.
Желая выяснить все до конца, я узнала в отделе кадров его адрес и отправилась к нему домой, но застала только его до крайности расстроенную мать, которая сообщила, что Щ исчез напрочь. Она уже обращалась в милицию, но пока никакого результата, и еще ей приснился вещий сон о том, что Щ идет по шаткому, разваливающемуся под ногами мостику над бездной и вдруг проваливается вниз. Наслушавшись всяких бредней, я, собственно, ушла ни с чем. Слава богу, хоть тут меня никто ни в чем не обвинял.
А событие с каждым днем обрастало все более и более невероятными слухами.
Результатов вскрытия никто точно не знал, источником слухов была преимущественно секретарша АББ, которая каждый день, а то и по два раза на дню выдавала последние «достоверные» сведения. Причины гибели варьировались от передозировки до удушения подушкой, причем чем дальше, тем реже упоминалась наша вакцина.
Сам АББ упорно молчал, и мои сотрудники продолжали ходить на работу как на праздник – целыми днями гоняли чаи и разгадывали кроссворды.
Не прошло и недели – в моих апартаментах появились-таки представители власти. Но вопреки ожиданиям речь пошла совсем не о гибели брата АББ.
Нашли труп Щ.
После того как пару месяцев назад нашу С застрелили в подъезде собственного дома, смерть Щ, тело которого с привязанной к ногам бетонной балкой выловили из Москвы-реки, показалась милиции не случайной, а как бы звеном в цепи неких последовательных убийств.
Щ я, к сожалению, знала плохо, что и сообщила следователю. Работал Щ у нас недавно, но специалистом был первоклассным, вот, собственно, и все. Но следователь вдруг стал интересоваться, зачем это я ходила к нему домой, бывала ли там раньше, встречалась ли с Щ вне работы. Удалось отговориться стандартными формулировками: я-де как его непосредственный начальник интересовалась его неявкой на работу и так далее. Короче, прочла ему краткую лекцию о пользе трудовой дисциплины и недопустимости ее нарушения.
А что мне было ему говорить? Рассказывать, что я вот подозреваю Щ в причастности к гибели пациента?
Не успел уйти следователь, прибежала секретарша АББ и как страшную тайну выдала, что АББ сообщили окончательные результаты вскрытия: точно передозировка и точно – не героин. По этому поводу он попросил ее заготовить приказ о моем увольнении.
Вот так, значит.
Светлая полоса в моей жизни длилась недолго.
Нужно снова паковать вещи и ехать как можно дальше в тайгу, в глушь, куда угодно, если, конечно, позволят. Я ведь теперь, наверное, подозреваемая номер один.
Я взялась приводить в порядок немногочисленные бумаги и потихоньку освобождать рабочий стол. Скандалов я конечно же устраивать не стану. В данном случае это бесполезно – плетью обуха не перешибешь.
Зазвонил телефон, я взяла трубку, продолжая думать о своем и очень себя жалеть. Бывают же на свете неудачники, жизненный путь которых сплошь усеян граблями и минами – не подорвешься так получишь по лбу. А совершенно незнакомый голос в трубке, так и не дождавшись от меня стандартного «алло», но, как будто угадав меня по дыханию, очень вкрадчиво так поинтересовался:
– Тяжело вам сейчас?
– Легко и радостно, – ответила я. – С кем, собственно, имею честь?
– Просто честный человек, узнал вот, что вас несправедливо обвиняют, завели на вас уголовное дело, началась хорошо спланированная травля на работе. И мне показалось, что это неправильно, что так не должно быть. Вы не нужны им, вы для них опасны.
– Принимаю ваши соболезнования, и до свидания, – попыталась было я прервать разговор, но «честный человек» продолжал с напором:
– Послушайте, на свете есть по-настоящему мудрые люди, которые понимают, что вы гений, и очень хотят вам помочь. Скажите только, что вы тоже этого хотите, и все ваши неприятности разом закончатся. Хотите? Подумайте, это же так просто...
Я бросила трубку, чуть не разбив аппарат. Что это было? Провокация, шантаж, деловое предложение в стиле бизнесменов новой волны? Или просто кто-то таким образом развлекается?
Как же мне все надоело, еще одна капля, и я сотворю что-нибудь невообразимое. Чтобы дать выход злости, сломала пару карандашей, от души попинала ногой станину электронного микроскопа, умылась холодной водой, выпила граммов тридцать спирта – вроде полегчало – и села писать заявление об уходе по собственному желанию...»
24
«Священнослужитель» Лаптев, само собой, как в воду канул. И конечно, никто из гостей Азарова не знал, где его искать. Да и никто его вообще, кроме как на свадьбе, никогда не видел. Никто, кроме Азарова. Но на то, что последний поделится с ним информацией, Турецкому рассчитывать не приходилось ни раньше, ни сейчас.
Хотя в общем абстрактный алгоритм происшедшего был теперь ясен. Азаров продавал (и судя по его
