Пассажиры уже вышли из автобуса и, находясь на небольшой возвышенности, имели отличную возможность наблюдать свой поезд с расстояния километра полтора.
Вдруг все задрали головы.
В воздухе зажужжало.
Как бы подтверждая догадку Турецкого о вагоне-ресторане, возле автобуса приземлился полицейский вертолет. В него мигом втащили двух официантов и повара, впопыхах посаженных в автобус заодно с пассажирами, и вертолет стремительно ринулся назад, к вокзалу. Очевидно, саперам нужна была какая-то консультация людей служащих, хорошо знавших интерьер своего вагона.
Ну вот, значит, попил пивка в вагоне-ресторане. Странные какие-то совпадения, господин «важняк». Но не хочешь ли ты сказать, что русские мафиози собирались подорвать тебя в момент возлияния, на железнодорожном пути к стадиону «Сан-сиро»? Много чести. Турецкий убил в зародыше манию величия.
Хм... С другой стороны, если на перрон потащили гражданских, – значит, может, там не так и опасно? То есть если потащили гражданских, то бомбу, может, вообще не нашли? И теперь полицейские хотят, чтобы повар с официантами показали им самые укромные уголки своего вагона, куда, по их разумению, можно запихнуть какую-нибудь пиротехнику?
38
...Напоследок Божена почистила зубы и выскользнула из душа.
Денис сидел на кушетке и о чем-то сумрачно размышлял.
– Почему вы молчите, Денис? – спросила Божена, причесываясь перед трюмо.
– Надо, пожалуй, съесть что-нибудь, – сказал Грязнов-младший, – батарейки подсели, и я туго соображаю.
– А чего теперь соображать, – весело сказала она, – слава богу, все ведь закончилось. Все прошло, как дурной сон.
– Вы думаете? – усмехнулся Денис, он не переставал про себя удивляться концентрации силы духа у этой хрупкой женщины. Что только вот она нашла в своем наркомане... – Я бы не торопился с выводами.
– Да бросьте вы! – У нее явно было прекрасное настроение. – Давайте лучше закажем в номер какой- нибудь еды. По-моему, отличная мысль. – Божена уже потянулась к телефону, и Денис, видя, что ее не опередить, успел лишь дернуть за шнур, и телефон, выскочив у нее из рук, совершив двухметровый перелет, ударился о стену и разлетелся на части.
Божена с изумлением уставилась на него, не находя слов.
– Ни одного звука по телефону, – сказал Денис. – Уж простите, забыл предупредить. Лучше не рисковать.
– Вы полагаете... – начала она.
– Да ничего я не полагаю! Просто не говорите, и все.
– Ну хорошо, – согласилась она, – как скажете. Конечно, это же ваша епархия... Давайте я схожу в какой-нибудь магазинчик, их тут хватает вокруг. Что взять?
– Что не нужно готовить. И побольше, – сознался Денис.
Божена расхохоталась:
– И бутылочку красненького?
– Идет, – с удовольствием подтвердил Денис.
Божена выпорхнула из гостиницы и в течение семи минут проделала пеший переход до ближайшего мини-маркета. Там она истратила десятки тысяч итальянских лир (есть все-таки на свете валюта и помельче нашей!), чтобы накупить кучу снеди, хоть как-то привычной славянскому желудку. Ну хотя бы три вида сыров. Свежие овощи, очертаниями и цветом смутно напоминающие наши помидоры, перец и огурцы – только вот очень уж они были геометрически правильные. Что же еще? А! Равиоли. Это же практически наши пельмени, только очень уж мелкие, значит, надо побольше, Денис – парень немаленький, значит, и желудок соответствующий... На западный манер она утащила все это в высоком бумажном пакете.
Двадцать минут спустя, выходя из магазина, она подумала, что, пожалуй, правильно сделала, что не стала огорчать Дениса информацией о том, что один звонок из гостиницы она все-таки уже сделала. Позвонила в Иркутск ДСДД, сказала, что все, слава богу, закончилось и – благополучно. И что они, в смысле – мы, победили. ДСДД ведь имеет к этому отношение. Никакого значения для их безопасности этот звонок иметь не может, но лучше все же Денису не говорить, парню лишняя нервотрепка ни к чему. Пусть отдохнет.
39
Когда она ушла, Денис бесцельно побродил по номеру, тщательнее, чем прежде, осматривая интерьер. Они взяли одиночный номер на двоих. Но это было одно только название – одиночный. Номер был очень даже ничего. Тем более оплачиваемый Промысловым-старшим. Две комнаты, одна из которых, впрочем, спальня, с единственной двуспальной кроватью. Трюмо почему-то стояло во второй комнате, более официальной, с репродукцией Ренуара и мягкой кушеткой.
Денис немного повалялся, машинально отметив про себя, что над входной дверью имеется солидная ниша, по-нашему – антресоль. Очевидно, номер был рассчитан на постояльцев, располагающихся на жилье на весьма длительные сроки. С точки зрения советского и постсоветского гомо сапиенса, это, конечно, странно: как это можно долго жить в гостинице?! Ну а на Западе, Денис хорошо знал, такое в порядке вещей – можно полжизни провести в гостиничном номере, забив его под завязку своим собственным барахлом. Барахло ведь имеет свойство накапливаться. Вот для таких целей и антресоль. Кстати, Набоков, кажется, прожил в каком-то швейцарском отеле лет пятнадцать. Да и наши депутаты думские застряли в гостинице «Россия» насмерть, прямо как герои-панфиловцы. Только вот их не двадцать восемь, а раз в двадцать больше...
А приму-ка я душ, подумал Денис с удовольствием, почему бы не принять душ, если он сам так и просится на прием: вы к кому, я к вам, вы кто, я – душ, примите, отчего же не принять...
40
В коридоре гостиницы показалась Божена. В руках у нее был большой бумажный пакет. Чтобы достать ключи, она попыталась удержать его одной правой рукой, но пакет был слишком велик. Тогда Божена прижала его плечом к стене, полезла в карман джинсов и тут только вспомнила, что они вряд ли помогут – обещала Денису стучать: со своей неуместной подозрительностью он, наверное, закрыл дверь на цепочку. Которую, кстати, сам же и приделал. Так он все-таки и не поспит, бедняга... Или все-таки погулять немного, дать парню отдохнуть? Не так уж много она успела посмотреть Италию.
В эту секунду две черные тени стремительно метнулись сзади, из-за спины, и зажали ей рот. Она замычала, но звук этот наружу не вышел. Тогда она грохнула пакет с продуктами на пол, но и это не дало ни малейшего шума: его успели подхватить. И саму Божену цепкие и сильные руки живо уволокли в соседний, перпендикулярный коридор.
Ее прислонили к стене, живо залепили рот скотчем, и только тут она увидела четырех человек, одетых полностью в черное, включая маски, совершенно скрывавшие лица, только четыре пары горящих, безжалостных глаз буравили ее. Один из их обладателей, крупный лысый мужчина, держа зазубренный нож с широким лезвием у ее горла, угрожающе зашипел на чистом русском языке:
– На мои вопросы, сучка, будешь отвечать кивком головы, доступно? Отвечаешь «да» – один кивок, «нет» – два кивка. Доступно?
Божена сделала один кивок, лихорадочно соображая, как же предупредить Дениса.
– Дискеты с твоими чертовыми формулами – там?
Один кивок.
– Он тебя ждет?
Один кивок.
– У тебя есть ключи?
Пауза.
– У тебя есть ключи?!
Божена шевельнула левой рукой и протянула ключ.
– Вы договаривались, как ты будешь стучать?
