следователь не предложил ему присесть, он сам придвинул стул и сел на него.
Спирин внимательно смотрел на Гордеева, наконец выдавил из себя:
– А документы?
– Ах да, – спохватился Гордеев и достал из кармана удостоверение.
– Хорошо... – внимательно изучив документ, сказал Спирин. – Ну и?...
– Ну и, – усмехнулся Гордеев, пряча удостоверение в карман, – хотелось бы взглянуть на дело Зайцева.
Следователь так долго и напряженно изучал лицо Гордеева после этих его слов, что Юрий посчитал нужным добавить:
– Как адвокат имею право.
Спирин медленно поднялся, открыл шкафчик, достал оттуда папку и, не говоря ни слова, небрежно бросил ее на стол.
– Спасибо, – произнес Гордеев, беря папку. – Ничего, что я прямо здесь изучу дело? Правда, наверно, буду мешать вам своим молчаливым присутствием, отвлекать вас от каких-нибудь серьезных дел, – съязвил он.
– Ничего, – грубо ответил Спирин. – К тому же вы не имеете право выносить дело. А отдельной комнаты у нас все равно нет. Так что придется терпеть...
Он снова погрузился в чтение.
Гордеев пожал плечами и открыл папку.
«9 мая 2002 года в лесу близ железнодорожной станции... была убита Софья Дмитриевна Маковская, 1993 года рождения...» Гордеев пролистывал дело и узнавал уже известные ему факты.
Но тут вдруг его взгляд остановился на таких строках:
«По заключению экспертизы установлено, что при совершении данного преступления был использован автомат АКМ. На месте происшествия были обнаружены две гильзы АКМ с калибром 7,62 мм... По результатам баллистической экспертизы установлено, что выстрел был произведен с расстояния 20–25 метров... По результатам врачебно-медицинской экспертизы были обнаружены две пули в области грудной клетки убитой, одна из которых и привела к моментальной смерти...»
«Вот так вот, – пронеслось у Гордеева в голове. – Этот факт мне не был известен. Я думал, она убита из пистолета».
– Странно, – произнес он вслух.
– Что странно? – насторожился следователь, поднимая голову.
– У меня были другие сведения насчет убийства... – задумчиво произнес Гордеев.
– Какие же? – поинтересовался Спирин, впрочем, без особого интереса.
– Ведь поначалу, кажется, утверждалось, что девочка убита из пистолета... – сказал Гордеев.
– У вас ошибочные сведения, – нахмурился Спирин.
– В таком случае, не у меня одного, – пристально глядя ему прямо в глаза, произнес адвокат.
Спирин сурово, даже с ненавистью, как показалось Гордееву, посмотрел на него, пожал плечами и медленно процедил:
– Перед вами уголовное дело. В нем заключения всех экспертиз без исключения. Вы с ними ознакомились. Какой смысл мог быть в сокрытии тех или иных данных или какой-либо дезинформации? Подумайте сами. У вас, судя по всему, плохие осведомители.
– Либо у вас не слишком чистые факты... – закончил Гордеев.
– Вы хотите сказать – сфабрикованные? – насторожился следователь.
Гордеев промолчал.
– Вы что, меня в чем-то обвиняете? – последовал еще один вопрос.
– Что вы! Упаси бог! – играя испуг, произнес Гордеев. – Я не собираюсь никого обвинять, я собираюсь оправдывать. Это, знаете ли, моя работа.
– Ну-ну, – протянул следователь.
И тут Гордеев, поторопившись вывести следователя на чистую воду, допустил одну ошибку.
– Значит, вы утверждаете, что не было никакой дезинформации и сокрытых фактов? И у меня ошибочные сведения?
Следователь с интересом смотрел на Гордеева.
– А позволите ли вы мне взглянуть на материалы предварительной версии о самоубийстве бедной девочки?
– Что? – Спирин посерел, на лбу и щеках его выделились глубокие морщины.
– Ну ведь была же еще версия о самоубийстве, не так ли? – сказал Гордеев как нечто само собой разумеющееся.
– Откуда вам это известно?... – следователь осекся. – Что за ерунда!
– Постойте, постойте, – не понял Гордеев. – Первоначально официальной версией была версия о самоубийстве, не так ли?
– Не так! – почти выкрикнул следователь и встал из-за своего стола.
Он принялся ходить по комнате, как тигр в клетке.
– Что за чушь! Кто вам это сказал?
Гордеев сам ничего не понимал, он только знал, что версия о самоубийстве действительно была официальной. Но теперь он сомневался в этом.
– Это все ерунда! Это была одна из версий на стадии предварительного расследования! – продолжал Спирин. – Вы что же, держите правоохранительные органы за дураков?
– Да нет... Спокойно, спокойно... Что это вы так разнервничались? – пожал плечами Гордеев.
– Я не разнервничался, – Спирин, видимо, и сам понял, что допустил промашку, дав волю чувствам, и пытался теперь сгладить впечатление. – Я просто не понимаю вас.
– Я тоже... – согласился Гордеев.
– Как вы это себе представляете? Девочка гуляет в леске, собирает там всякие ягодки, цветочки. Потом подходит к дядям, отмечающим праздник, конечно, интересно ей знать, что это за дяди! А на травке пистолет валяется... – Спирин пытался шутить, что получалось очень плохо.
– Пистолет? Все-таки пистолет? – изумился Гордеев. – А вот по данным экспертизы это автомат был... Да, автомат Калашникова. Что-то вы путаетесь...
– Да при чем здесь это?... Какая разница! Я это для примера... – Спирин снова разнервничался. Гордееву было жалко на него смотреть. – Хорошо, автомат... Это еще хлеще. Нелепица какая! Девочка берет автомат Калашникова и весь рожок – в себя?! Так просто, от нечего делать, интересно ей стало. Причем опытная была, знала, как с предохранителя снять, как стрелять, наверно, ногой на курок нажимала, а дуло к груди приставляла. Так, что ли?
– Вот и я говорю – глупость, – невозмутимо подтвердил Гордеев.
– А что же вы мне про какое-то самоубийство рассказываете? – спросил Спирин.
– Да нет, это не я, – усмехнулся Гордеев. – Это у вас такая версия была... кажется...
– Я вам еще раз повторяю, от этой версии мы отказались сразу! – воскликнул Спирин. – Ведь экспертиза...
– Вот именно. Экспертиза... – перебил его Гордеев. – Как только экспертиза показала, что стреляли из «калашникова», версия о самоубийстве тут же отпала. – Адвокат уже был очень зол и сам не понимал, зачем говорит все это следователю.
Спирин сощурил глаза и грозно посмотрел на Гордеева:
– Что вы хотите сказать? Я что-то не понимаю. В юридической практике всегда так – новые данные приводят к сужению круга версий.
Гордеев опомнился и сидел, молча уставившись в дело об убийстве.
– Кажется, вы сейчас пытались меня обвинить... – настаивал Спирин.
– Нет, я не пытался, – отнекивался Гордеев. – И никого я не хочу обвинить.
– Так в чем же дело?
– Я просто сообщил вам те факты, которые были известны мне, – как можно спокойнее объяснял Гордеев. – Я хотел как-то прояснить для себя это дело, разобраться. Вот и все. Может быть, я надеялся, что вы что-то проясните, поможете делу... А вы вдруг начали нервничать...
