всего, было состояние неизвестности. Но именно это и подхлестывало его. Главный соперник Ершова – Зайцев – был выведен из игры. Тот сидит за решеткой, а он, Ершов, теперь, скорее всего, будет избран губернатором Андреевской области на третий срок. Ершов был почти уверен в этом. А это маленькое «почти» давало еще больше сил и энергии. Ершов даже насвистывал веселую мелодию.
«Вызвать, что ли, к себе Светлану? Пусть расскажет мне, как идут дела. А то совсем не работает. Как ни взглянешь, все ногти свои красит. То стирает, то красит, то стирает, то красит! Как они у нее еще не отвалятся! И будто других дел нету!» Светлана была секретаршей Ершова. Губернатор испытывал к девушке большие симпатии, несмотря на то что, по его же словам, она только и делала, что «наводила красоту». Симпатии его, разумеется, были связаны с внешними данными юной секретарши. Все находили в ней большое сходство с известной американской актрисой Памелой Андерсон. А так как в наше время почти каждый третий мужчина влюблен в эту диву, Светлана пользовалась славой не только за пределами офиса Ершова, но и на своем рабочем месте.
– Светочка, милая, как идут дела? – нежно спросил у вошедшей секретарши Ершов.
– Дела? Да вроде хорошо.
– Я тебя о предвыборной кампании спрашиваю.
– Ну я так и поняла.
– Слава богу. Давай, докладывай. Чайку или кофейку хочешь?
– Нет.
– Садись, садись, – Ершов нежно взял ее за талию и подвел к креслу, здесь его рука сползла пониже.
Девушка села.
– Да вроде все нормально. Листовки там всякие, программа ваша... Все это размножается и печатается... Вы бы лучше Иннокентия спросили. Он же главный в этом деле. Он вам все расскажет.
– Ах да, Иннокентий. Голубушка, ну а у тебя как дела?
– Спасибо. Все замечательно.
– Обворожительна! Сногсшибательна! – умилялся Ершов. – Скажи, как это тебя еще умудрились не пригласить сниматься в кино?
– Ах, да зачем им вторая Памела Андерсон! Да и мне это кино не нужно!
– Действительно. Ты – девушка умная, – слукавил Ершов. – Будешь работать у нас, авось деловой леди станешь... когда-нибудь.
Светлана лучезарно улыбнулась. По-видимому, это и правда входило в ее планы.
– Ну хорошо. Вызови мне тогда Иннокентия.
Через некоторое время в кабинет вошел худосочный, средних лет мужчина в сером костюме.
– Вызывали? – спросил он подобострастно.
– Да. Садись, Кеша. Расскажи, как идут дела. Доложи обстановку.
– Дела идут, на мой взгляд, превосходно. Листовки печатаются, реклама крутится. Вот только маленькая проблемка...
– Какая? – обеспокоенно спросил Ершов.
– Закончились деньги... печать плакатов приостановилась...
– Ну а в фонд финансирования обращался?
– Вот, как раз собирался, и тут вы меня вызвали... Я просто решил вам сообщить... На всякий случай...
– Да, ты молодец. Ты от меня ничего не утаивай, пожалуйста. И впредь все так же обстоятельно рассказывай.
– Хорошо.
– Ну а как с реальными действиями?
– Вчера привезли гуманитарную помощь в совет ветеранов. Будет раздаваться инвалидам войны.
– Молодцы.
– Да! Завтра у вас встреча с избирателями в кинотеатре «Радуга», в одиннадцать ноль-ноль.
– Отлично. Как насчет речи?
– Речь должна по времени продлиться час двадцать минут. Затем там будут накрыты столы. И в такой неформальной беседе избиратели вам будут задавать вопросы.
– Слушай, так это все кому не лень попрутся. У нас же народ какой, лишь бы пожрать на халяву!
– Ничего страшного. Все предусмотрено. Сейчас мы занимаемся вашей речью. Вы ее получите около четырех часов.
– Отлично. Ну что ж, я доволен твоей работой. Можешь идти.
Иннокентий направился к двери.
– Кеш, а студенты-то как? Все нормально? Не отказываются работать?
– Да кто ж откажется, что вы! Деньги все-таки платим. У них стипендия-то какая! С гулькин нос, только на хлеб да на лапшу хватит. Работают, куда они денутся!
– Замечательно, – подытожил Ершов.
– Только маленькая проблемка, – как будто вспомнил Иннокентий.
– Опять?
– Да нет, ничего такого. Вчера просто какие-то ребята-отморозки избили одного студента, когда он наши листовки в ящики почтовые бросал.
– О господи! И что с ним?
– В больнице.
– Ну надо решить эту проблему. Виновников придется наказать. Он их в лицо видел?
– Видел. Но не помнит. Ему вроде память отшибло, что ли...
– А-а! Ну тогда дело быстро решается. Найдите там каких-нибудь, чтоб не жалко...
– Да, я так и подумал...
– Ну, все, занимайся делом.
Почти сразу же, как только вышел Иннокентий, вошла секретарша.
– К вам гость. Это Дмитрий Балаш, – произнесла она.
– Да, да, да. Зови же скорее.
Открылась дверь, и вошел человек среднего роста. На нем были обыкновенные синие джинсы и белоснежная футболка, куртку-ветровку он держал в руках. При всем его нереспектабельном виде можно было оценить навороченный сотовый телефон на ремне его брюк и золотое кольцо с сапфиром на мизинце. От человека приятно пахло дорогим одеколоном. Он вежливо улыбнулся, подошел к окну и задернул его темной шторой.
– Добрый день, – произнес он с расстановкой.
– А! Дмитрий! – встретил Балаша Ершов. – Проходите, проходите. Ну как у нас дела, рассказывайте.
– Надеюсь, вы не возражаете, – он указал на окно. – Яркий свет меня сегодня нервирует.
«Капризуля», – пронеслось в голове у Ершова, но вслух он сказал:
– Что вы, что вы. Конечно, конечно. Я не против.
Они поздоровались за руку. Балаш сел в кресло, положил ногу на ногу и задумчиво устремил свой взгляд куда-то вдаль. Ершов не любил, когда Балаш так делал. Это означало, что дела плохи, что у него, у Балаша, не слишком хорошее настроение и что придется бегать на цыпочках, заискивать перед ним, заглядывать в глазки. А это не входило в привычки Ершова, он был человеком дела, любил, когда все решалось быстро, без лишних слов и телодвижений. В конце концов, большинство людей заискивало именно перед ним, Ершовым. Но Балаш... Это было другое дело. Балаш был его политтехнологом. В принципе, это в основном он и делал для успеха выборов Ершова все, что возможно.
– Светлана, сделайте нам два кофе. Мне, как всегда, а моему гостю... – он многозначительно посмотрел на Балаша.
– Если можно, чай, – ответил тот. – Не сладкий и с лимоном.
– Один кофе для меня и несладкий чай с лимоном, – повторил Ершов. – Сигару?
– Я не курю, и вы это прекрасно знаете. И все равно почему-то в каждый мой к вам визит предлагаете мне сигары.
– Забыл, простите, – растерялся Ершов.
