никакой возможности, им не составит труда схватить меня, столкнуть в воду, головой на острые камни.
На размышления – стрелять или не стрелять – оставались считанные секунды: эти двое шли прямо на меня, зловещие, грозные, две глыбы мяса, два крадущихся зверя, в полуприседе, как спринтер старте. Ребра болели дьявольски, плечо горело, голова раскалывалась.
Один из амбалов, чье лицо я теперь смутно различал, приготовился к броску, растопырив лапы В одной был нож – я видел, как блеснуло лезвие Я крепко стиснул пистолет. Услышал выстрел, но тут кто-то схватил меня сзади, стиснул намертво так что ни дернуться, ни вывернуться. Боль пронзила ребра.
Какого хрена я делаю здесь, в Ред-Хуке, в этом проклятом захолустье? Плевать, что какие-то яппи перебрались сюда, вообразив себя художниками, плевать на реку, на эту проклятую недвижимость.
Легкие сдавило, я боролся за каждый вдох, как было однажды на высоте тринадцать тысяч футов, где катастрофически не хватало кислорода. Говорят, в такие мгновения думаешь о главном, о своей жизни, о смерти, о любимых… Все это брехня; я думал лишь о том, как глотнуть еще немного воздуха.
Задыхаясь, я видел лишь одного из тех громил. Он посмотрел вверх и рухнул в лужу собственной крови. Мои руки и плечи были в крови. Теплая кровь по всему телу.
– Отвали, – пытался сказать я, но та горилла сзади держала меня крепко, я был беспомощен.
Единственное, что я мог различить, сражаясь за воздух, единственное зыбкое видение перед глазами – я не знал, то ли уже мертв, то ли уснул, то ли в обмороке, – было лицо моего отца, красивое гладкое лицо с голубыми глазами. Потом его лицо сменилось моим. Следующее видение – лицо Лили.
Бред. Боль была невыносима, все руки в крови; я решил, что с меня хватит.
17
Я убил его.
Появился свет. Видимость улучшилась. Я видел его, того громилу, ничком на пирсе, он истекал кровью. Бетонная дорожка пропиталась кровью.
Где-то вдалеке слышался вой сирены, но я не мог понять, приближается она или удаляется. Я вздохнул глубоко, как только мог, и попробовал приподнять эту тушу. Но не сумел: слишком он был огромный и тяжелый. Пульса я не нащупал. Он не дышал. Он был мертв. Я пошарил в кармане в поисках телефона. Его не оказалось. Пистолета тоже.
– Брось. Живой он, – произнес чей-то голос, и кто-то оттащил меня от тела.
Я шатался, едва держался на ногах. Толя подхватил меня, обнял за плечи.
– Пошли, – негромко сказал он по-русски.
– Я трубу посеял.
– У меня твоя трубка. И ствол тоже. Он живой, Артем. Нога прострелена. Я позвонил в Службу спасения. «Скорая» сейчас будет. Думаю, нам надо убираться.
– Их было двое.
– Другой смотался, – сказал Толя.
– Кто это был?
– Без понятия.
Я посмотрел на него. Он снял светло-голубую куртку, накинул мне на плечи, потом вскинул голову, будто к чему-то прислушиваясь. Вой сирены сделался громче.
– Пойдем, – снова сказал он.
– Надо дождаться кого-нибудь. Я не могу вот так все бросить.
– В машине подождем. Будем ждать, пока не увидим копов. Лады?
– Мне надо здесь дождаться. А потом отогнать машину в город.
– Ты не сможешь вести в таком виде.
– Смогу.
Толя почти на руках тащил меня к своему джипу. Рука у меня кровоточила.
– Где ты был? Я звонил тебе.
Толя продолжал волочить меня.
– Отвезу тебя к доктору. – Он сунул руку в багажник и вытащил пляжное полотенце. – Вот.
Я перетянул руку полотенцем:
– Со мной все будет нормально.
– Я был в Ист-Хэмптоне с Валентиной, – объяснил Толя. – А что?
– Я застрелил его.
– Не ты, – сказал Толя. – Я.
– Что?
– Эти недоноски набросились на тебя, тут один увидел меня, испугался и удрал, но другой не отступал, будто обкуренный, будто робот какой-то, и у него был нож.
– Ты разгуливаешь с оружием?
– Когда считаю нужным, – ответил он. – Я храню ствол в машине. У меня есть разрешение, если угодно. Хочешь это обсудить или выбраться отсюда? Давай поехали. Мне ни к чему беседа с копами. И с ним все будет нормально. Это шестерка, никто. Я узнал его, он из Брайтона. Его нанимают для грязной работы. Никто и звать никак. Но когда копы определят его личность, он пожалеет, что остался жив.
– Ты знал этого парня?
– Говорю же, видел его пару раз на Брайтон-Бич. Он никто, – сказал Толя. – Пошли.
Я оперся на его плечо.
Толя распахнул дверцу джипа и помог мне забраться на пассажирское сиденье. Залез сам, включил зажигание, медленно отъехал от пирса, вырулил на тихую боковую улочку и там остановился, но мотор не заглушил. Мы ждали.
Появилась «скорая» с мигалками. Свернула к реке, к пирсу.
– О нем позаботятся, – произнес Толя. – Можно ехать.
Мне по-прежнему не хватало воздуха.
– Блин, ты едва не задушил меня.
– Ты отрубился, – сказал он.
– Да?
– Этот тип схватил тебя за шею, ты задыхался. Мне пришлось оттащить тебя от него.
Я искоса глянул на него. Его широкое лицо казалось очень бледным в свете фонарей. Я не знал, чему верить.
– Думаешь, это я тебя душил? С какой радости, Артем? – Он озадачился, сбросил скорость. – Ты же был без сознания.
Я хотел возразить, но осекся. Когда же наконец заговорил, постарался взять тон помягче. Не хотелось ссориться. Это ничего путного не даст, да я и не злился по-настоящему.
– Есть закурить? – спросил я.
Толя протянул свой золотой портсигар, я раскрыл его, взял сигару. Он поднес зажигалку.
– Ты получил мои сообщения? – спросил я н улыбнулся: – Чисто случайно заехал в Ред-Хук, очень кстати для меня? Как всегда?
– Как всегда. Разумеется, я искал тебя, – ответил Толя. – Артем, давай ты как-нибудь потом допрос устроишь. Ты послал мне сообщения, и как только я смог оставить Валентину, как только сообразил, что ты в городе, а не с Максин у моря, я отправился тебя искать. Я съездил к себе на брайтонскую квартиру, я швейцар, этот кретин в казачьей рубашке, который за двадцать баксов и Бен Ладена пустит в мой дом, сказал, что ты приходил. Потом я повстречал ту девицу, стриптизершу, которая тоже видела тебя, помнишь? Она выступала в «Анне Карениной».
– Кто это?
– Она знала тебя по прошлым делам. Я обегал все мыслимые места в Бруклине. Расспрашивал. Джонни Фароне сказал, что ты заходил, упоминал Ред-Хук. Не так уж трудно тебя найти. Ты ведь ездишь на этом ископаемом красном «кадиллаке». Я скажу одному из ребят, чтобы оттащил его в город.
Толя припарковался на пустой площадке за домом, где располагался его офис, и провел меня через заднюю дверь. Маленькая вывеска гласила: «Оруэлл Лимитед».
В темной комнатке было два окошка, забранных решеткой, бронированная дверь. На двух столах стояли компьютеры, у стены выстроились конторские шкафы, большей частью запертые на висячий замок.
