запахом давно не мытого тела. Жирные волосы свисали длинными сосульками, изо рта текла струйка слюны. Время от времени он принимался взмахивать руками, когда вдруг оступался на пути. Приблизившись к столам, где был накрыт завтрак, чтобы поесть холодной каши, он уронил две деревянные миски прежде, чем смог, наконец, ухватить третью.
Женщина, заведовавшая кухней, была преисполнена ласки и сочувствия и положила юнцу щедрую порцию каши. Тот, однако, не взял в придачу ни травяной настойки, ни даже ложки для еды и двинулся прочь, неуверенно подпрыгивающей походкой к стоявшей поодаль скамье, где уселся и принялся по- звериному лакать прямо из миски. Большая часть каши расплескивалась по сторонам. Кое-что он собирал пальцами и тоже заталкивал в рот.
— Глядеть больно, — с печалью в голосе промолвил Соран.
— Ты об Уриме? — переспросил Кулл.
— А ты его знаешь?
— Только по имени. И что он стал таким, как сейчас, после раны, полученной в бою.
— Да, его ударили по голове, — пояснил Соран. — То ли дубинкой, то ли каким-то колдовским оружием. Он повредился в уме, но все же не погиб.
— Может, смерть была бы для него и лучшим выходом, — промолвил атлант.
— Этого мы не знаем наверняка. Возможно, сами боги ниспослали ему такое испытание.
— И все равно смерть была бы предпочтительнее, — возразил Кулл. — Куда лучше погибнуть, чем жить вот так, получеловеком, полуживотным.
— Нет, нет, не следует так говорить, — возразил Соран. — Наверняка во всем этом должен быть какой-то смысл.
Кулл покачал головой.
— Вероятно, именно это меня и восхищает в тебе, Соран. По крайней мере, это одна из причин.
Пожилой наемник вопросительно уставился на своего более юного собеседника, пытаясь дознаться до скрытого смысла его слов.
— Тебе пришлось испытать куда больше всяческих бед и потерь, чем мне, Соран, — пояснил атлант. — И все же это не ожесточило тебя. Ты по-прежнему веришь, что в мире есть некий смысл и порядок. Не так ли?
— О, да, я в это верю, Кулл, потому что верю, что виной всему ограниченность наших крохотных жизней. Мы видим лишь мельчайшую толику того, что следовало бы увидеть. Мы способны испытывать, изучать и познавать лишь досадную малую часть великого Целого, и все же в большинстве своем люди убеждены, что знают все на свете.
— Возможно, так оно и есть. Возможно, они и впрямь знают то, что следует знать, — предположил Кулл.
— Нет, ты не прав. Мы способны лишь воспринимать то, что случается лично с нами и судить о вещах, с которыми сталкиваемся напрямую. Ты когда-нибудь наблюдал за лягушками, атлант? Если положить лягушку на землю и хлопнуть рядом по земле рукой, то лягушка подпрыгнет. Это от удивления. И если ты стукнешь по земле второй раз, и третий, и четвертый, всякий раз лягушка будет удивляться в точности так же, как и в самый первый. У нее не появляется никакого опыта, она не может представить, что удары способны следовать один за другим.
— Стало быть, люди должны накапливать опыт? Ожидать нового удара?
— Возможно, так. А, возможно, и нет. Что, если ты будешь ожидать удара, а услышишь вместо этого музыку? Если ты ждешь удара, то и музыку воспримешь всего лишь как новый удар. И чья в том вина? Если ты вырос в окружении врагов, то будешь всех вокруг воспринимать как своих противников. Если ты использовал нож лишь для убийств, то как научить тебя резать им хлеб… или вырезать прекрасные произведения искусства из дерева?
— Но люди все же не лягушки.
— Совершенно верно, совершенно верно, — заверил собеседника Соран, — Но в таком случае зачем же заранее готовить себя к чему-то, что может никогда не произойти. Зачем гадать и строить предположения? Зачем пытаться заглянуть за доступный нам горизонт?
— Все это очень любопытно, — отозвался Кулл, которого на самом деле этот слишком уж ученый разговор начал порядком утомлять. — Но я не вижу в твоих словах особого смысла. Какое отношение все это имеет к Уриму? Я что, должен гадать, не является ли он чем-то иным, нежели выглядит? Какое отношение это имеет к тебе, ко мне или к осаде, которую Теринас ведет против логова колдунов Алого Солнца?
— Так значит, для тебя, атлант, все на свете должно иметь практическую ценность?
— А почему бы и нет?
— Ну, разумеется, тебе это известно не хуже, чем мне. Наш разум практичен. Даже наши мечты и грезы бывают обоснованы… Они должны быть таковыми, должны корениться в земле, иначе мы просто не станем удерживать их. Эти мечтания ведут нас к великим целям и свершениям. А ты, я так понимаю, спрашиваешь, какое отношение мои доводы имеют к реальной жизни? К тому, с чем мы столкнулись здесь? Тогда послушай меня внимательно. Все, к чему стремится Теринас, это предвидеть, предусмотреть и, возможно, предотвратить новый удар. В этих краях повсюду в самом воздухе ощущается затаенный страх. А разве ты и сам, атлант, не чувствуешь, что совсем рядом с нами гигантская рука, которая вот-вот ударит о землю?
Рассуждения Сорана прервало какое-то столпотворение на крепостных стенах. Солдаты размахивали руками и оживленно перекликались. Несколько человек поспешно спустились по лестнице и бросились через площадь по направлению к жилищу Теринаса. Люди на площади: наемники, женщины и дети, — вмиг прекратили все разговоры, отставили миски и кружки, не сводя взглядов с дозорных на стенах. Некоторые из них жестами что-то пытались объяснить находящимся внизу.
Кулл поднялся с места.
— Наемники приближаются, — произнес он вслух.
Соран также поднялся, исподволь наблюдая за атлантом, который, вмиг позабыв их недавний разговор, позабросил всякую философию и досужие рассуждения ради непосредственных нужд этого мгновения и устремился разузнать, что происходит.
Со временем Кулл вспомнит слова Сорана и будет долго размышлять над ними, крутить их в голове, пытаясь проникнуть в скрытый смысл. Но сейчас… сейчас он был еще слишком молод.
— Кто они такие? — спросил атлант у солдата, стоявшего у подножия стены.
— Северяне, — отозвался тот. — Пока мы больше ничего не можем сказать. Они будут здесь через час.
— И много их?
— Я бы сказал, вполне достаточно, чтобы на славу укрепить наше войско, если только Теринас согласится их принять.
— Лето уже на исходе, — напомнил наемнику Кулл. — Им понадобится крыша над головой и еда на зиму.
— Верно, верно. И к тому же они могут оказаться такими глупцами, что попытаются напасть на нас… Не сейчас, но зайдя с другой стороны. Тогда нам придется отражать их атаки, одновременно поддерживая осаду.
Почему-то эта мысль заставила Кулла воспрянуть духом, — он и сам не мог понять, почему мысль об убийстве, о сражениях и пролитой крови внезапно вызвала в нем такое почти звериное возбуждение. Сражаться… Сеять смерть… Он вовремя заставил себя успокоиться, вспомнил о безумной настойчивости Теринаса и ему показалось, что он вот-вот поймет нечто очень важное, имеющее отношение ко всему происходящему здесь, в этой обезумевшей степи…
— Наемники? — поинтересовался Соран, который пересек площадь и подошел ближе к ним.
Кулл вздрогнул от неожиданности, но все же ответил:
— Да, будут здесь через час.
Соран прервал его размышления, и мимолетное ощущение ускользнуло. Рано или поздно атлант также вернется к этому, как и к словам, высказанным самим Сораном, но это случится не сейчас. Не сейчас…
Теперь же им оставалось лишь в напряжении ждать появления отряда наемников у ворот
