Не оглядываясь, Кулл также двинулся следом, ведя в поводу лошадь Урима. По пути он старался по приметам запоминать дорогу, чтобы, если возникнет необходимость, вновь добраться сюда.
К полудню они достигли незнакомой части болот, направляясь куда-то на северо-запад, куда вел их Мантис, — или так выбирал его амулет, ибо он попросту отпустил поводья коня, дав тому возможность идти куда пожелает. Вокруг повсюду, насколько хватало глаз, виднелись огромные деревья, густой кустарник и заводи с грязной водой. Даже солнечный свет казался каким-то рассеянным и серым.
Всадники привязали лошадей, затем разлеглись на камнях на небольшом холме и перекусили засохшими лепешками и ягодами, которые нашли у себя в седельных сумках. Кулл медленно жевал и глотал безвкусную еду, глядя прямо перед собой.
Похоже, его молчание начало тревожить Ман-тиса.
— Ты, должно быть, теперь ненавидишь меня, атлант?
Тот неохотно отозвался:
— Нет. В моем сердце пег ненависти к тебе, Мантис.
— Я подозревал заранее, что ей может понадобиться… Вот почему я взял его с собой. Возможно, я был неправ.
— Тебе не стоит просить прощения у меня, я лишь надеюсь, что ты сможешь и дальше жить, памятуя о том, какую участь ты уготовил Уриму. И надеюсь, что я также смогу жить с этой мыслью.
Мантис задумчиво уставился на атланта. Тот вздохнул.
— Я просто пытаюсь понять, как я впутался во всю эту мерзость. Мне совершенно незачем быть здесь.
— Но Кулл…
— Это правда, — возразил тот. Сейчас он не чувствовал ничего, кроме горечи и усталости. — Какое мне дело до тебя или до твоего отца? Да даже, собственно, и до Урима? И какое мне дело до того, сможет ли Теринас со своими недоумками одолеть жрецов Алого Солнца?
— Это неправда, ты так не думаешь!
— Ну вот еще! — Кулл с решительным видом обернулся к своему спутнику. — Я прошел множество дорог, дрался в бесчисленных битвах, побывал в каких-то гнусных, всеми богами забытых, местах, где нет ничего кроме безумия… И все ради чего? Ради чего, скажи мне, Мантис?
— Послушай, я понимаю, что так мучает тебя…
— Заткнись, парень. Просто заткнись и оставь меня в покое.
Тот с обиженным видом уставился на атланта.
— Я впутался в очередную авантюру, — рассеянно продолжал атлант, — и никак не могу понять, зачем. Во имя Хотат! Я сижу на каком-то проклятом болоте с сыном колдуна… Я имел дело с безумной ведьмой, а до того — с какими-то демонопоклонниками в храме… Во имя всех богов, ради чего?
— Послушай, Кулл…
— Нет, оставь меня в покое и дай спокойно поразмыслить.
Внезапно голос Мантиса изменился.
— Кулл!
Он тут же вскочил, обнажая меч.
Атлант метнул на него быстрый взгляд, затем обернулся в ту сторону, куда смотрел Мантис, и так же стремительно вскочил, на ходу выхватывая клинок из ножен.
Вокруг на болоте повсюду мелькали странные уродливые тени… Это, скрежеща зубами и размахивая когтистыми лапами, подбирались к путникам болотные твари.
Стреноженные лошади жалобно заржали, пытаясь вырваться на свободу. Кулл попытался успокоить их, затем сошел с камней и двинулся в сторону болота, ощущая, как увязают во влажной земле сапоги. Торопливо обернувшись, он убедился, что за спиной не таится никаких чудовищ, и вновь двинулся вперед, наблюдая за противником. Тварей было шесть… Нет, вот и седьмая показалась из-за деревьев.
— Кулл!
Он обернулся рывком. Мантис уронил меч и, схватившись одной рукой за живот, другой тщетно пытался что-то нащупать в складках туники.
— Кристалл, он горячий! — Но тут же юноша пришел в себя, убрал руку от живота, поднял меч и подбежал к атланту.
— В чем дело? — сердито спросил его Кулл.
— Это все кристалл… Амулет… Он внезапно стал горячим, как уголь. Но я почуял кое-что еще…
— Что именно?
— Это… Илисса. Проклятье, я же знал, что она не отпустит нас так запросто! Эти твари, Кулл, что готовятся напасть на нас… Это души людей, пойманных Илиссой и помещенные ею в тела оживших мертвецов. Ты понимаешь? Кулл, если эти твари убьют нас, то ведьма получит и наши души! Мы в ловушке!
— Будь она проклята во веки веков! — взревел Кулл. — Эти ублюдки не подойдут ко мне ближе, чем на длину клинка! — Обернувшись, он заметил большой дуб, что рос по левую руку от Мантиса. — Беги к тому дереву! Держись к нему спиной!
— А как же лошади? Они ведь нападут и на лошадей тоже!
— Валка и Хотат! Ну же, шевелись!
Мантис метнулся к дубу как раз в тот миг, когда на него набросилась одна из болотных тварей. Он в отчаянии взмахнул мечом, словно серпом. Монстр повалился навзничь и истошным воплем, раненый в грудь, и принялся судорожно дергаться и извиваться в болотной жиже.
Мигом за ним последовал другой, но Мантис уже успел прижаться к дереву спиной и, отчаянно сыпя ругательствами, тыкал острием меча вперед, бросая вызов омерзительной твари.
Двух лошадей Кулл успел освободить от пут и хлопнул их по крупу, чтобы они могли спастись бегством, — но когда он достиг лошади Мантиса, один из болотных монстров оказался уже слишком близко. Разъяренный, Кулл взмахнул мечом, нанеся твари рану в бок. Та заголосила, пытаясь зажать зияющую дыру в грудном клетке, и отступила, но в тот же миг другой монстр напал на лошадь Мантиса. Скакун поднялся на дыбы и заржал, пытаясь отогнать нападавшего, но тот принялся рвать несчастное животное на части когтями и клыками. Кулл набросился на мерзкую тварь.
— Проклятый урод! — взвыл он.
Монстр обернулся, скаля зубы, с которых капала кровь. Атлант яростно взмахнул клинком и одним ударом отсек чудовищу голову. Описав полукруг, та упала в заводь с грязной водой, продолжая скалиться. Обезглавленное тело покачнулось, а затем рухнуло наземь, продолжая молотить в воздухе лапами.
Итак, на трех меньше… Нет, на четырех, — ибо в это же самое время Мантис совершил бросок, нанес удар и из рассеченного брюха твари вывалились внутренности прямо к ногам юноши. Монстр хрипло завопил.
Мантис вовремя оттолкнул его, чтобы встретить пятого из нападавших…
…А еще двое набросились на атланта. Отпрыгнув назад и пригнувшись, тот схватил с земли увесистый камень и швырнул вперед. С глухим треском булыжник ударил первую тварь прямо в лоб. Оглушенная, та покачнулась. С боевым воплем атлантов Кулл напал на ее сородича. Монстр размахивал лапами с длинными когтями, силясь зацепить врага за руку или шею. Сверкнул клинок, и одна лапа отлетела прочь. Тварь завизжала. Воин метнулся в сторону, как раз вовремя, чтобы избежать броска монстра. Когти уцелевшей лапы сомкнулись в том самом месте, где только что была голова Кулла, — но тот уже нанес смертельный удар сбоку и сзади, метясь в затылок твари. Зловонные мозги расплескались по траве.
С торжествующе-яростным криком Мантис набросился на последнего из нападавших, и вскоре тот рухнул наземь с перебитым хребтом. Он продолжал извиваться на влажной земле, слабо подергивая головой и конечностями.
Но теперь поднялся тот монстр, которого Кулл поразил камнем, и набросился на своего врага.
— Продал свою душу ведьме, да? — прорычал атлант. — Ах ты, погань! Болотное дерьмо! Ну же — иди сюда и попробуй достать меня!
Мантис наблюдал за схваткой, дивясь ярости, владевшей его другом в этот миг. Похоже, не только порождения трясины приводили атланта в такое бешенство… Нет, какая-то боль и ярость таились у того глубоко в душе.
