Взглянув в темные небеса, Кулл задумчиво кивнул.
— Ну что ж, надеюсь, что с Уримом и впрямь все в порядке. Я верю тебе, Мантис… Вынужден поверить. Но сейчас мы должны следовать зову собственной судьбы. Куда же лежит наш путь?
Юноша взглянул на темный зев прохода в склоне холма.
— Полагаю, это здесь, — приглушенным голосом заметил он. — Амулет не поведет нас дальше.
Привязав лошадей к невысоким деревцам и взявшись за рукояти мечей, воины двинулись по каменным плитам на пологую лестницу. Поднялся холодный ветер, взметнувший вихри мертвых листьев на камнях, разбрасывая камешки и песок, которые завертелись крохотными смерчиками в воздухе. Луна была круглой и сверкала, подобно солнцу, из-за рваных облаков посылая на землю свои серебристые лучи.
В лунном свете была видна каждая трещинка в каменных колоннах, окружавших вход. Кажется, прежде здесь имелись ворота, но теперь от них остались лишь проржавевшие петли, и ничто не преграждало путникам дорогу в сердце горы.
Долгое время Мантис с Куллом молча взирали на открывавшийся проход. В свете луны они могли разглядеть не так уж многое, — через несколько шагов начиналась кромешная тьма, откуда не доносилось ни единого звука.
— Ну что ж… — пробормотал Мантис, шаря в своем кошеле в поисках огнива.
Но Кулл уже на шаг опередил его. Достав нож из-за голенища сапога, он срезал ветвь дерева, росшего неподалеку, в трещине среди каменных плит.
— Собери немного травы, вон там, — велел атлант Мантису. — На вид она достаточно сухая.
Юноша подал своему спутнику несколько пучков травы, и Кулл привязал ее к концу самодельного факела.
— Надолго этого не хватит, — признал он. — Но это все же лучше, чем совсем ничего. Если только ты случайно не догадался захватить масляную лампу?
— К несчастью, как раз сегодня-то я ее с собой и не взял…
— Ну вот. — Кулл закончил работу, примотав траву кожаным шнуром. — А теперь давай зайдем в проход, подальше от ветра.
В проходе царила тишина, в которой невольно чудилось что-то зловещее. Даже звуки, доносившиеся снаружи, — шорох сухих листьев, всхрапывание лошадей, — казались странно искаженными, как будто на пути преодолевали какую-то незримую завесу.
— Мантис, пожалуйста, держи факел поровнее.
— Извини…
Атлант высек искру, которая тут же подожгла сухую траву; факел, вспыхнув, осветил длинный туннель, простиравшийся впереди.
— Проклятье, — негромко выругался атлант. — Этот факел долго не протянет.
Мантис уже двинулся вперед, и Кулл последовал за ним, на шаг позади. Когда они слегка отдалились от входа в туннель, факел стал гореть помедленнее, и пламя его не колебалось. Проход был высечен в природном камне и, прямой как стрела, устремлялся в недра холма.
Воины поспешили вперед. Догорающий факел плевался искрами, но в этот момент Кулл с Мантисом уже прошли достаточно далеко и успели заметить открытый коридор, начинавшийся по левую руку. Они заглянули туда, не заметили ничего интересного и продолжили путь вперед.
— По крайней мере мы можем идти, пока будет свет, — заметил Мантис, — и не рискуем заблудиться. А за новыми факелами всегда можно вернуться обратно.
Кулл задумчиво кивнул, осматриваясь по сторонам, ибо этот странный туннель показался ему весьма удивительным, — и воины торопливо зашагали дальше.
Справа появился другой проход, в котором также не нашлось ничего достойного интереса; а затем и третий, опять слева. Проходя мимо, Кулл прислушался и ему показалось, что он слышит из темноты какой-то странный, очень тихий звук.
Он замедлил шаги.
— Мантис…
Но тот, опережавший своего спутника на несколько шагов, помахал рукой.
— Поторопись, Кулл, факел скоро погаснет, но, по-моему, впереди я вижу свет.
— Что?
— Давай быстрее!
Насколько мог судить атлант, туннель шел слегка под уклон, и дальше загибался вбок; когда они прошли чуть дальше, то оказалось, что Мантис был совершенно прав. В конце туннеля виднелся свет. Теперь он понижался еще сильнее.
Наконец, факел погас окончательно; догорающая трава разлетелась во все стороны, искрами осыпав каменные стены. Отбросив бесполезный сук в сторону, Мантис поспешил дальше, и Кулл последовал за ним.
Взволнованным голосом, все ускоряя шаги, юноша прошептал:
— Этот свет… Там какая-то комната. Ты слышишь, Кулл, там комната!
— Ладно, ладно, да не спеши ты так. Мы же не знаем, что ждет нас впереди.
Наклонный туннель внезапно расширился, и за сводами арочного прохода они увидели огромное помещение, залитой светом факелов и масляных ламп.
— Боги! — выдохнул Мантис, которому явно не терпелось подобраться поближе. — Кулл, у меня такое странное чувство… Я весь горю и меня бьет лихорадка…
— Успокойся, ты просто очень взволнован.
— У меня взмокли ладони. Там что-то есть, и оно зовет меня к себе…
Юноша сделал еще несколько поспешных шагов вперед, раскинул руки в стороны, цепляясь за колонны, ограничивающие вход, словно пытался удержаться на ногах, цепляясь за них. Он не сказал больше ни единого слова, молча глядя куда-то вдаль.
Подойдя ближе, Кулл из-за плеча Мантиса заглянул в зал. Он нахмурился. Хотя атланту нередко доводилось сталкиваться с магами и их колдовством, но увиденное поразило даже его. Кроме того, он заметил, что Мантис и впрямь весь дрожит и обливается потом, с трудом удерживаясь на ногах и цепляясь побелевшими от напряжения пальцами за каменные колонны.
Зал был освещен не только факелами и масляными лампами, но и куда более странными источниками света. Кристальные шары, большие и маленькие, отбрасывали повсюду пурпурные, синие, розовые и оранжевые отблески. Кроме того, здесь имелись алтари, столы и окна — окна! — прорезанные прямо в камне. Несмотря на то, что помещение это располагалось глубоко под землей, но за окнами виднелись странные пейзажи, — ветреные равнины в алых, бурых и лиловых тонах, где кишели какие-то странные существа и призрачные тени. Кроме того, в комнате повсюду горели жаровни, над которыми кипели в сосудах разноцветные жидкости, исходившие паром; лежали раскрытые фолианты, чьи страницы шевелились сами по себе, хотя Кулл не ощущал ни малейшего дуновения ветерка. Прямо на полу были высечены руны и какие-то загадочные знаки; стены и потолок были украшены самоцветами и инкрустированы драгоценным деревом, металлом и кусочками кости.
В самом центре этого странного помещения, среди всех этих загадочных предметов помещался огромный двойной круг, начертанный прямо на каменных плитах пола. По окружностям были расставлены свечи, факелы и кадильницы, источавшие голубоватый дымок. Внутри двойного круга сидел мужчина — рослый, очень бледный и худой, — в черном одеянии с алым плащом. У него была гладко выбритая голова, глаза, глубоко запавшие в орбитах; он широко раскинул в стороны руки, растопырив пальцы; все тело его содрогалось, а губы шевелились совершенно беззвучно.
Колдун… обличьем своим подобный мертвецу, но все же живой, полускрытый от глаз синеватым дымом благовоний, не переставая беззвучно бормотать, уставился прямо на Кулла с Мантисом.
Содрогаясь, юноша выдохнул:
— Мой… мой отец!
Мантис, как завороженный, вглядывался в комнату, широко расставив ноги и продолжая цепляться за колонны, словно пытался противостоять неудержимой тяге. Ни на миг он не отвел взгляда от неподвижного колдуна, своего отца, в заговоренном магическом круге. Он не произнес больше ни слова, но руки его заметно дрожали.
