выветрился назойливый пряный запах. Запах духов Деллы Макдуган. Ей он был ненавистен.
Она рассказывала Роналду во всех подробностях о своих делах. Спокойно готовила ужин на двоих и старалась не замечать, что после ужина он усаживается слушать музыку, не обращая на нее никакого внимания и не отвечая на ее вопросы.
И в постели он тоже не проявлял к ней ни малейшего интереса, сразу поворачивался на бок и крепко засыпал, словно смертельно устал за прошедший день.
Не один раз она была готова потребовать у него объяснений, но всякий раз останавливалась, боясь худшего.
Она понимала, что рано или поздно этот разговор неизбежно состоится. Но в страхе перед возможным разрывом она медлила, оттягивала его все дальше. Такая жизнь отбирала у Мэделин все силы. Она чувствовала себя совершенно измученной. Каждое утро силой заставляла себя подняться. Она забыла, когда последний раз нормально завтракала. На работе во время ланча она заказывала сандвичи, но едва успевала откусить пару кусочков, как ее горло сжималось в болезненной судороге.
Мэделин худела, и это было неудивительно. Она винила во всем свое душевное состояние. Ей было бы намного легче, если бы Роналд кричал на нее или даже поднял на нее руку. Его холодная вежливость, равнодушная, бесстрастная улыбка были для нее хуже брани и побоев.
Равнодушие Роналда навело ее на мысль, что он просто выжидает, когда наступит удобное время, чтобы порвать с ней.
Последней каплей стала задержка месячных. Бесполезно прождав неделю, Мэделин оказалась просто на грани сумасшествия. Объяснение могло быть только одно. Но для беременности нельзя было найти худшего времени. Раньше она пришла бы в восторг, узнав, что носит ребенка Роналда. Сейчас она подумала, что, скажи она Роналду о своей беременности, тот сочтет, что это ее очередная уловка с целью сохранить их распадающийся брак.
Однажды, вернувшись с работы, Мэделин решила: надо что-то делать. Терпеть дальше подобную жизнь было невозможно.
Против обыкновения она не стала открывать везде окна, а прямиком отправилась в кабинет Роналда. Едва ступив на порог, она закашлялась: ненавистный аромат Деллы здесь чувствовался особенно сильно.
Откровенно говоря, ей хотелось узнать, занимался ли Роналд любовью с Деллой прямо здесь или оказался настолько бесстыдным, что посмел пригласить эту шлюху в их супружескую постель. Ей надо было точно знать, что здесь происходило в долгие часы их совместного уединения.
Поднимаясь наверх, Мэделин ожидала, что вот-вот ее муж и Делла, возбужденные и сконфуженные, вылетят ей навстречу, – ведь она пришла раньше обычного и, возможно, прервала их забавы. Она ждала этого и одновременно молилась, чтобы все было не так.
Эта девица в ночь их первого знакомства вела себя настолько недвусмысленно, что ей на платье спокойно можно было бы нашить алое клеймо, которым когда-то пуритане метили женщин легкого поведения. А у Роналда – и Мэделин прекрасно это знала – очень страстная натура. К ней он не прикасался, казалось, уже целую вечность. Значит, ему это не нужно? Потому что он вполне удовлетворен отношениями с Деллой?
Судорожно вздрогнув, она с испугом прогнала прочь эти мысли. Пока она не получит подтверждения, они останутся только догадками. Проскользнув в комнату, она наткнулась на рассеянный взгляд Роналда.
– Хороший был день? – В его глазах была откровенная скука. Он вновь отвернулся к горе бумаг на столе, карандашом подчеркивая имена на листках.
Обычно Мэделин отвечала ему: «Да, отличный». Затем начинала рассказывать что-нибудь, стараясь, чтобы ее голос звучал легко и непринужденно, хотя прекрасно знала, что он ее не слушает. Сегодня же она сказала:
– Нет. Отвратительный. – Она знала, что ему и это безразлично.
Она могла сказать Роналду, что здание офиса сегодня взлетело на воздух или что против их фирмы возбудили серьезное уголовное дело с тягчайшими обвинениями в государственной измене и ей самой грозит пожизненное заключение, – Роналд даже глазом бы не моргнул.
Он не слушал, что она говорила. Его это не интересовало.
Мэделин откашлялась и громко отчеканила:
– Я хочу уйти сегодня вечером.
– Если хочешь, пожалуйста. – Широкие плечи под мягкой белой рубашкой не шелохнулись, темная голова не поднялась от бумаг. – Не готовь мне ужин. Я сам что-нибудь сделаю. Куда ты собираешься? С тобой кто-нибудь пойдет?
Его вопросы звучали так, что было очевидно: он спрашивает ее об этом из чистой вежливости. И это равнодушие терзало Мэделин сильнее, чем когда-то, много лет назад, ругань и побои Джереми.
– Я хочу, чтобы мы поужинали вместе, – заявила она с видимым хладнокровием. – Сегодня готовить не хочется. Слишком жарко.
Неплохо бы уйти отсюда, даже на час или два, и побыть вдвоем. Уйти от постоянного напоминания о присутствии другой женщины в его жизни. И исподволь, за вкусной едой, завести разговор об их браке, о том, почему он рассыпается на глазах. Напомнить об их первой встрече, о внезапно вспыхнувшей страсти…
Он ведь был по-настоящему влюблен в нее. Он не притворялся, разыграть такое было просто невозможно. Любовь сразила их обоих и бросила в объятия друг друга.
Он повернулся и посмотрел на нее. Его лицо было каменным. Под его невозмутимым взглядом Мэделин залилась краской. Отбросив тяжелую прядь волос, упавшую на лицо, она постаралась улыбнуться. Но ее улыбка тут же увяла, когда он сказал:
– Я сейчас слишком занят. Мы с Деллой не успели сделать всего, что я намечал на сегодня. – Он вновь склонился над бумагами. – Почему бы тебе не подняться наверх? Иди выпей сока. Если не хочешь готовить, я могу управиться с этим сам.
Она отставлена. Просто-напросто отставлена, и сделать с этим ничего нельзя.
Почему он и его так называемая секретарша не успели все сделать? Были заняты чем-то другим, куда более приятным? Ее сердце словно сжала чья-то ледяная рука. Мэделин, с трудом двигая языком, спросила:
– У тебя роман с этой Деллой?
– Почему ты об этом спрашиваешь?
Роналд даже не обернулся. Не может лгать глядя ей в глаза? Не готов еще признаться?
– Потому, что для меня это ясно как дважды два!
Она должна посмотреть ему в глаза, хочет он этого или нет. Обойдя стол, она встала, уперев руки в бедра, тонкая ткань блузки прилипла к ее вспотевшему телу.
– А для меня – нет. – Его взгляд, на мгновение задержавшись на ней, снова опустился к бумагам.
Мэделин упрямо задрала подбородок.
– Ты сказал ей, что ее работа закончится, когда я уйду от Винтера и займу ее место? Она знает, что ваш договор временный? – Если он предупредил эту дрянь, думала она, то, значит, все еще держится за их брак, хочет сохранить его, несмотря на нынешние трудности.
– Ты превратилась в истеричку, – сухо заметил Роналд. – Почему ты не поднимешься наверх, как я предлагал тебе?
– Ты сказал ей? – настаивала Мэделин. Внезапно она ощутила ледяное спокойствие, словно оказалась в «глазу» бушующего урагана, где даже травинка не шелохнется. Вздохнув, он отложил в сторону карандаш. – Нет. С какой стати? Ты ведь можешь передумать… или Винтер передумает за тебя. – Он помолчал несколько секунд, затем добавил: – В очередной раз.
Итак, она получила ответ на свой вопрос. Побледнев, она резко повернулась и, держась прямо, точно аршин проглотила, вышла из комнаты. Как бы он ни притворялся, ей стало ясно, что Делла Макдуган для него – отнюдь не просто секретарша. Он сам дал ей понять это.
И Мэделин знала, что скоро услышит от Роналда о том, что Делла поедет с ним опять в Мехико, где ему надо уладить все дела, а потом и в Штаты. Он ведь уже предупреждал об этом. А потом он решит – и это
