его.
Конан взял меч обоими руками, его мышцы напряглись и рельефно выступили на теле, как корни дерева.
Клинок меча выгнулся дугой. Казалось уже, что упругая сталь выдержит неимоверное давление и кончик клинка коснется рукоятки меча, когда в коридоре раздался треск, как будто щелкнули бичом, и у Конана в руках остались две половины сломанного меча. Он отбросил их в сторону.
Ханнаор, остановившийся лишь в нескольких шагах от перекрестка, поднял голову:
— Рассветает!
Понемногу, как бы нехотя, тьма покидала и узкий проход.
Конану это напомнило утро в Эйглофийских горах, когда солнце встает из-за остроконечных горных вершин, покрытых вечными снегами. Сначала мелькнули розовые отблески утренней зари, затем занялся бледный, еще сонный рассвет росистого утра. Но этим не кончилось. Света все прибывало, так что скоро стало светло, как в полдень в стигийской пустыне.
Киммериец ошеломленно оглядывался но сторонам, ибо то что происходило было выше его понимания. Потом он махнул рукой на все и обратился к девушке:
— Куда пойдем теперь?
Она вытерла рукой лицо и прикрыла глаза.
— Этот путь никуда не ведет. Теперь я это вижу совершенно ясно. Нужно вернуться.
Они возвратились на перекресток.
— Пойдем прямо, — нерешительно проговорила Соланна.
— А ты, жрец, что скажешь? — обернулся Ко-нан к жрецу.
— Я здесь никогда не бывал, хотя подземелье немного знаю… Но входы, которые мне известно находятся в другом месте. А эти коридоры я не узнаю. Не знаю, что вам посоветовать. Я здесь лишний…
— Ну, пока ты еще нам не мешал, — покачал головой Конан, так что длинные волосы разметались в воздухе, — постарайся так же вести себя и в дальнейшем.
Глава XXIV
'Охотники и жертвы'
Сунт-Аграм протиснулся через узкую расщелину, похожую на наклонную каминную трубу, и выполз на берег моря. На ходу он старался залечить раны, полученные в бою с Конаном, и, хотя его магические силы убывали, ему это удалось. Оглядевшись вокруг, он увидел вблизи могучее здание храма. От ярости у пего потемнело в глазах.
— Если бы мне удалось все это разрушить и похоронить под развалинами всех этих… — прошипел он.
Тут он прервал себя радостным восклицанием. Он почувствовал близость своего помощника. Усевшись на гладкий камень и раскачиваясь взад и вперед, он сосредоточился.
— Он там, — удовлетворенно кивнул головой Сунт-Аграм. — Он, конечно, дурак! — он снова с бешенством взглянул на массивный силуэт храма. — Но он может мне помочь.
Сунт-Аграм поднялся и, закутавшись в свой любимый плащ, который снова был на нем, стал осторожно приближаться к каменной пирамиде храма. Вспрыгнув на внешний карниз, он быстро двинулся вверх, стараясь, чтобы никто не мог его заметить, хотя и не знал точно, сколько людей сейчас на острове. Шаги его были так легки, что даже мелкие камешки не скрипели под его ногами.
На одном месте он замер, проворчав:
— Он здесь!
Он взмахнул рукой и деревянные ставни, закрывавшие окно, превратились в пыль. Чародей протиснулся внутрь через узенькое окошко и с интересом взглянул на скорчившуюся фигуру своего шпиона. Затем он склонился над магическим кругом и глубоко задумался. Хинневар смотрел на своего хозяина вытаращенными глазами. Он дергался и ворочался, пытаясь выбраться за пределы магического круга, но ему это не удавалось, заклинание было слишком сильным.
— Перестань, — сердито сказал Сунт-Аграм.
Он выставил перед собой левую руку и пробормотал краткое заклинание. Легкий порыв налетевшего ветра всколыхнул воздух в комнате, разметав сложный рисунок камешков и перьев. Камешки раскатились по углам комнаты, а перышки взлетели в воздух и, медленно порхая, опускались на пол.
Теперь, чувствуя себя в безопасности, Сунт-Аграм приблизился к своему помощнику. В его руке появился короткий острый нож, которым он перерезал веревки, завязанные Конаном. Хинневар, даже будучи развязанным, не мог подняться с пола, видимо, сказывалось многочасовое пребывание в связанном состоянии.
— Что нового ты мне можешь сказать? — рявкнул Сунт-Аграм, со злостью глядя на своего помощника.
Он не любил его, унижал при каждом удобном случае, но в глубине души чувствовал, что такого соратника в своих делах вряд ли еще удастся найти.
Хинневар прогибался перед его сильным характером, как гнутся слабые деревца от сильного ветра. Но стоит только упустить момент, и они могут окрепнуть настолько, что никакая буря их не сломит. Сунт-Аграм, как сильный и опытный чародей, не забывал об этом никогда. Иначе это принесло бы ему большие неприятности…
— Мой повелитель, я последовал за ними до этого места. Но этот проклятый киммериец… — Хинневар откашлялся, чтобы прочистить горло, которое положительно отказывалось произнести ненавистное имя. — Он напал на меня, когда я следил за ними.
Помощник сидел на полу, опираясь спиной о стену. Одной рукой он продолжал массировать конечности, затекшие после многочасового плена, стараясь восстановить кровообращение.
— Ты ни на что не годен, — шипел Сунт-Аграм. — Не только ничего не узнал, но еще и не сумел проучить какого-то паршивого дикаря!
— Мой господин… — Хинневар хотел возразить, но вовремя спохватился, что любое напоминание Сунт-Аграму о его поражении в поединке с Конаном могло бы обернуться против него самого.
В глазах Сунт-Аграма сверкнула злоба, он тоже понял, на что хотел намекнуть его помощник.
Хинневар однако, стараясь погасить гнев своего хозяина, быстро продолжил:
— Мой господин, ваша дочь в моем присутствии оскорбила его последними словами, обвинив в том, что ему не удалось скрыть от вас утрату ее девственности.
— Вот видишь, — Сунт-Аграм задумчиво потер подбородок, — я об этом совсем забыл. Теперь ее нужно уничтожить первой… Нет, это бессмыслица! Именно киммериец сейчас мой главный враг… Однако постой, ведь это значит, что я пока могу не обращать на нее особого внимания, — злобно рассмеялся он. — Но я не прощу ему, что это сделал с ней именно он. Это должен был сделать я, а не какой-то грязный бродяга!
Сунт-Аграм бешенстве брызгал слюной, и Хинневар прилагал максимум усилий, чтобы не привлекать к себе внимания чародея.
— Ты будешь ждать меня здесь! В подземном лабиринте ты бы мне только мешал. Я сам расправлюсь с ними, а потом вернусь за тобой. И если тебя здесь не будет, тебе конец, — холодно усмехнулся чародей, и его усмешка подействовала на помощника как ледяной душ. — Тогда я отведу тебя в храм Восьмирукого и там ты послужишь… — Усмешка Сунт-Аграма в сочетании с полузакрытыми глазами была ужасна. — Когда- нибудь я, возможно, возьму тебя туда, чтобы научить… — Сунт-Аграм задумался на мгновение. — После этого ты мог бы приносить больше пользы.
Хинневар опустил голову и у него перед глазами всплыл план местности, нарисованный на служившем закладкой листке, на который он когда-то наткнулся, листая книгу Нхараменнон.
Киммериец шел вперед быстрыми шагами. Странного света, которым был освещен проход, было
