раздражение:
— Что?
— Просто… постарайся быть осторожной. Нам не обязательно разговаривать об этом сейчас, но если угрозы продолжатся или Этан узнает о тебе что-то новое…
— Прекрасно.
Она стала подниматься, а я, стараясь утешить ее, как она сама только что утешала меня, сделала еще одну попытку:
— Мэллори, это, может быть, и к лучшему. Возможно, у тебя проявятся новые способности.
Она остановилась и саркастически усмехнулась:
— Судя по тому, что я чувствую сейчас, могу только предположить, что все мои дурацкие увещевания тебе ничуть не помогли.
Она поднялась по лестнице, и вскоре я услышала, как хлопнула дверь ее спальни. Я ушла в свою комнату, бросилась навзничь на широкую кровать и смотрела на вращающийся вентилятор, пока не забрезжил рассвет.
ГЛАВА 4
Те, кто выходит по ночам… возможно, всего лишь рядовые чикагские избиратели
Я уже два дня откладывала встречу с дедом, так что в этот вечер, проснувшись на закате в пустом доме, я приняла душ, надела джинсы и футболку с нарисованными ниндзя (которая наверняка разочаровала бы Этана) и поехала в Западный район.
К несчастью, даже боевитая вампирша Мерит боялась непонимания, и потому я стояла на узеньком крылечке дедушкиного дома, не в силах заставить себя постучать. Но дверь со скрипом отворилась, и из-за раздвижной створки выглянул дед.
— Ты не собираешься войти и поговорить со своим стариком?
Слезы — сомнений, облегчения и любви — немедленно хлынули из глаз. Я смущенно пожала плечами.
— Ну, здравствуй, моя малышка. Только не надо плакать.
Он отвел раздвижную створку, придержал ее ногой и широко развел руки. Я бросилась вперед и крепко обняла деда. Он закашлялся.
— Полегче, девочка. С тех пор как мы виделись в последний раз, у тебя заметно прибавилось сил.
Я разомкнула руки и вытерла слезы.
— Извини, дедушка.
Он обхватил мое лицо своими медвежьими лапами и поцеловал в лоб.
— Ничего. Входи.
Пройдя в дом, я услышала, как он запер за мной обе двери.
Дом дедушки — и бабушки, до ее смерти, — ничуть не изменился за все те годы, что я его помнила. В комнатах стояла все та же простая и удобная мебель, а на стенах висели семейные фотографии моих теток и дяди — двух сестер и брата отца, — а также их родных. Они относились к своему положению гораздо терпимее, чем мой собственный отец, и я часто завидовала их сердечным отношениям с детьми и дедом. Я понимала, что идеальных семей не бывает, но несовершенство было бы лучше, чем бесконечные усилия моих родителей взобраться как можно выше по социальной лестнице.
— Садись, дорогая. Хочешь печенья?
Я улыбнулась и устроилась на цветастом диване.
— Нет, спасибо, дедушка. Все в порядке.
Он подвинул к дивану глубокое кресло, сел и наклонился вперед, упершись локтями в колени.
— Твой отец позвонил мне после того, как получил весточку из Дома. — Дед помолчал. — На тебя напали? Укусили?
Я кивнула.
Он осмотрел меня с головы до ног.
— Но теперь с тобой все в порядке. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Наверное. То есть я в полном порядке, если не считать превращения в вампира.
Он усмехнулся, но сразу же снова стал серьезным:
— Тебе известно о нападении на Дженифер Портер? Этот случай похож на твой?
Я опять кивнула:
— Мы с Мэллори смотрели пресс-конференцию по телевидению.
— Конечно-конечно. — Дедушка собрался что-то сказать, но передумал. На несколько мгновений установилось молчание, и в доме слышалось только тиканье настенных часов. Наконец он поднял на меня озабоченный взгляд. — Твой отец просил не привлекать к этому делу полицию. Но твое имя попало в газеты, так что в городе известно о твоем превращении. О том, что ты стала вампиром.
— Я знаю, — ответила я. — Нам уже звонили журналисты.
Дедушка кивнул:
— Ну да. Этого следовало ожидать, учитывая положение твоего отца. Знаешь, Мерит, я не собираюсь мешать полицейскому расследованию, особенно когда дело касается такого тяжкого преступления. Я бы ни за что на это не пошел. Преступник все еще на свободе. Но у меня достаточно связей, чтобы держать подробности твоего превращения втайне от всех, кроме ограниченного круга следователей. Если мы перекроем доступ к информации, посвящая в детали только тех, кто непосредственно занят этим делом, тебе не придется идти в участок в качестве потенциальной жертвы киллера. Тогда и пресса перестанет тебя преследовать, и ты сможешь приспособиться к жизни вампира, а не жертвы нападения. Согласна?
Я кивнула, едва сдерживая вновь подступившие слезы. Можно что угодно говорить об отце, но этого человека я любила.
— Ну, раз мы договорились, и я не собираюсь тащить тебя в участок, нам все же не обойтись без официального заявления для протокола. — Он положил узловатую руку на мое колено. — Почему бы тебе не рассказать обо всем, что произошло, своими словами?
Мой дедушка — коп.
Я поведала ему всю историю, начиная с прогулки по кампусу и заканчивая разговором с Этаном, Люком и Маликом, не скрывая и их гипотезы о причастности вампира-бродяги. Пусть широкой публике ничего не известно об их существовании, но я не собиралась скрывать эту информацию от деда. После того как я закончила рассказ, он стал задавать вопросы, заставив меня заново пережить эти несколько дней, но на этот раз дед интересовался деталями, которые не обсуждались Этаном, Люком и Маликом. Например, тем фактом, что нападавший на меня вампир сбежал, едва завидев Этана. Вероятно, он знал, кто это, и не собирался вступать в единоборство. Закончив допрос, дед выпрямился в кресле и пригладил пальцами остатки волос, венчиком обрамлявших его череп. Несмотря на возраст, дед сохранил кристальную ясность мышления, хотя внешне выглядел обыкновенным пенсионером — плотная фланелевая рубашка, мягкие брюки, удобные туфли на толстой подошве и сияющая лысина.
Вскоре он опять наклонился вперед и поставил локти на колени.
— Значит, вампиры Кадогана пришли к заключению, что гибель Портер как-то связана с нападением на тебя?
— Мне кажется, они учитывают такую вероятность.
Дед задумчиво кивнул, поднялся и скрылся в кухне. Вернулся, держа в руке светло-коричневую папку. Снова уселся в кресло, отрыл папку и перелистал несколько страниц.
— Белая женщина двадцати восьми лет. Закончила колледж. Брюнетка. Глаза голубые. Худощавого телосложения. На нее напали сразу после наступления темноты, когда девушка выгуливала в Грант-парке собаку. Ее обескровили и оставили умирать. — Светло-голубые глаза деда, очень похожие на мои, задержались на моем лице. — Нельзя не заметить определенного сходства.
Я кивнула, хотя и не слишком обрадовалась, что дед подтвердил вывод Этана. Еще хуже: это
