— Ведь я сказал: тебе нельзя его видеть, иначе ты не выздоровеешь. Могу сказать лишь, что духи похожи на птиц, зверей, а зовутся «тесами». Делают их из дерева и кожи, из медвежьих волос, намотанных на веточку дерева, перьев… Кормят зерном, рыбой, медом…
Слова Каримая сбылись. Что помогло Айстису, неизвестно: отвары ли, массаж, колдовство шаманши или его собственное желание скорее встать на ноги и вернуться домой.
— Вот не думал, что ты пользуешься таким успехом! — посмеялся Уван, зайдя однажды.
— О чем ты? — не понял Айстис.
— Вот тебе и на! Неужто это новость, что дочь хозяина Асмая с тебя глаз не спускает?
— О ком это ты, Уван? Какая Асмая? — удивился Айстис. — Я впервые слышу это имя.
Сказал, а сам тут же подумал: не темноволосая ли, темнолицая, большеглазая это девушка, старшая дочь Хакамда, которая всегда помогает матери готовить лекарства, мази? Он часто видит ее двадцать косичек.
— Смотри, смотри! Не поддавайся ее чарам! А то не будет у меня товарища домой… Как только ты выздоровеешь, мы отправимся в путь…
— О чем ты говоришь, Уван? Ты же знаешь, я тороплюсь больше тебя! — рассердился Айстис.
— Ладно, ладно, я пошутил…
Выздоравливая, Айстис подружился с Хакамдом. Тот оказался очень искусным мастером, рукам которого одинаково подчинялись дерево и глина, золото и железо… Чем-то он напоминал Айстису отца. Уван охотно переводил, и они втроем часто говорили о самых разных вещах.
Время шло. Все чаще Хакамд брал Айстиса и Увана с собой в мастерскую. Там оказалось много интересного. Айстиса больше всего удивил золотой кубок, отлитый Хакамдом. Внешняя сторона кубка была как бы облеплена фигурами — так красиво он был отлит! Живыми казались деревья, лежавшие под ними олени, возвращающиеся с промысла охотники, окруженные сворой собак… На дне кубка — голова мужчины, в высокой меховой шапке…
— Этот кубок для праздничного напитка заказал правитель окрестных мест зайсан Тикетей, — объяснил Хакамд.
Рядом с незаконченным еще кубком стояли деревянные скульптуры, изображавшие животных, людей, палки, украшенные орнаментами, пластины с резьбой…
— Их заказала наша шаманша, которой нужны различные предметы и фигуры для разговоров с духами, — сказал мастер.
Сложенные в кучку, ждали прикосновения рук мастера золотые и серебряные монеты. Среди них Айстис увидел римские сестерции, индийские рупии.
— Из них мы сделаем красивые украшения, которые так любят наши женщины и мужчины, — сказал Хакамд, вертя в руках золотой сестерций.
Айстис наблюдал, как он резал горный камень. Не раскалывал, а резал! Это было совсем ново для юноши. Резал Хакамд кристаллом, который тверже, чем горный камень, — алмазом. О, если бы у него был такой кристалл!
Однажды Айстис застал Хакамда за работой, когда тот ковал меч.
— Откуда вы получаете железо? — поинтересовался юноша, вспомнив, с каким трудом они с отцом таскали с болота железоносную землю.
— С неба… Да, да, с неба, — объяснил мастер удивленному гостю. — Когда особенно ярко сверкает молния, с неба падают куски железа, покрупнее и помельче[127]. Охотники находят и приносят их ко мне в мастерскую. Из этого железа я выковываю мечи, ножи, наконечники. Оно лучше, чем бронза, кость… Когда мы такого железа не находим, то варим камни и отделяем железо.
Среди других интересных вещей Айстис увидел в мастерской Хакамда жемчуг и кораллы южных морей.
— А это откуда? Тоже с неба?
— Это все выдумки отца! Ему кажется, будто у меня должно быть все, чем богат мир! За это я ему подарю вот эту легкую, но необыкновенно прочную кирку. Он собирается в далекие горы, хочет подняться на самые высокие вершины, покрытые льдом, надеясь найти там чудотворный цветок, исцеляющий от всех недугов. Ледоруб ему очень пригодится…
Хакамд повертел в руках красивый стержень, отлитый из железа и серебра.
Айстис с удивлением увидел, что мастер, завершив работу над изделием, всегда метил его: выдавливал или вырезал, а подчас и просто рисовал человеческую фигурку, правой рукой толкающую солнечный шар, а левую воздевающую к небу.
Хакамд объяснил:
— Такой знак называется тамгой. Каждый хакас, вступивший в зрелый возраст, от старейшин своего рода получает свою тамгу. Этим знаком метят все: животных, оружие, вещи, могилы умерших… Тамгами старейшин наших родов — зайсанов — помечены и земли, которыми мы владеем. Тамги рисуют или высекают на скалах…
Уван перевел Айстису, что хакасы рисуют тамги не только как метки, но и в честь богов. Оказалось, что Уван уже не впервые гостит у хакасов и ему доводилось присутствовать на празднествах, когда на склонах крутых скал рисуют святые тамги.
— Я был на празднике, который проходил недалеко отсюда, в тихом урочище, у скалы, которую местные жители называют каменной бабкой. Она и в самом деле напоминает бабку, закутавшуюся в полотнище. Рядом с этой скалой расположена довольно большая площадка, на которой установлено много каменных скульптур, изображающих животных, а склон испещрен тамгами. Хакасы часто разрисовывают скалы, и рисуют они не только тамги. Путешествуя по их земле, я видел скалу, на которой изображены сцены охоты. Рядом с тамгами — крестиками, черточками — нарисованы краской или высечены в камне фигурки животных и людей. Хакасы верят, что если ты нарисуешь или высечешь птицу, зверя, то его дух придет посмотреть на твое творение и тебе удастся без труда овладеть добычей… А еще говорят, что рисунки — это жертва горным духам. Они — самые могущественные на земле и надо принести им жертву: оставить на скалах знак — тамгу, изображение.
— Как интересно было бы увидеть эти рисунки! — сказал Айстис, размышляя о богах и людях.
Сколько разных богов он уже перевидал за время своего путешествия! Одним больше, одним меньше… «Как ты смеешь! — заговорил внутренний голос. — Как ты смеешь оскорблять своих богов! Кто ты без них! Пылинка на дороге…» — «А кто мне эти боги? — мысленно заспорил сам с собой юноша. — Вспоминали ли они обо мне в час несчастья? Когда я задыхался на пылающем от солнца песке? Когда дрожал на рынке рабов? Нет, не прислушивались они к моим мольбам и просьбам. Значит, не такие уж они могущественные, как утверждает Даумас!»
— Они не любят показывать чужим эти рисунки. Нужно стать их хорошим другом или членом племени. Вот возьми в жены Асмаю — и сможешь не только смотреть, но и сам рисовать свою тамгу!
— Ты опять!
Уван улыбнулся. Однако Айстис заметил, что Уван интересуется Асмаей значительно больше, чем казалось…
Однажды, когда Уван, Айстис и Хакамд беседовали в мастерской, рассматривая только что отлитое украшение, в деревне послышались тревожные звуки бубна.
— Что это? Шаманша? — насторожился Айстис. — Лечит кого-нибудь?
— Тревога! Бубен шаманши возвещает об опасности! Сюни! Сюни нападают! Все к оружию! — Хакамд бросил все и поспешно оттолкнул ширму мастерской.
Айстис обомлел. За ширмой оказалось большое помещение, в котором шеренгами выстроились копья, на деревянных крюках висели мечи и луки с колчанами, полными стрел с острыми наконечниками!
В то же мгновение в мастерскую стали сбегаться хакасы — молодые и пожилые. Схватив копья, мечи, луки, продолговатые щиты, они друг за другом выбегали из помещения.
Уван тоже схватил копье, меч и выбежал наружу. За ним последовал и Айстис.
Посередине деревушки собралась вооруженная толпа. Во главе ее — Каримай. Как оказалось, он знал толк не только в путешествиях и торговле.
Одни пешком, другие верхом на лошадях устремились на откос холма, где были сооружены насыпи и
