мы не станем втягивать в это рискованное предприятие?
— Ага, женщина только ворот крутить будет. В тебе сколько кило, Ромелла?
Петька промолчал, смущенно глядя на Машу.
— Может, за веревкой сбегать? — предложила она. Но Боинг уже разыскал излюбленное оружие укропольцев — кол. Положил на камень, прыгнул двумя ногами, сломал.
— Поедешь на палочке верхом, — сказал он Петьке, сооружая на тросике двойную петлю. Ведро так и осталось болтаться: Боинг просто сделал петлю чуть выше и продел в нее половинку кола. — Выдержит. Полезай, Соловей!
— Нет, сначала я! Она моя подруга! — решительно сказала Маша.
— Мне все равно, — Боинг взялся за рукоятку ворота. — Не бэ, Алентьева. Мы в том году колодец чистили, так я своего родителя спускал и поднимал. Че ждешь, садись!
Маша уселась на палку, пропустив трос между ног, поддернула на плече ремень сумки и начала ос торожно сползать в колодец. На память пришел Иванов с его хромой ногой.
— Оставь сумку, а то уронишь, — посоветовал Петька.
— Нет, у меня там свечи.
— А мы ее потом в ведре спустим.
— Вот вы-то и уроните, — отмахнулась Маша и, покрепче ухватив трос, бросилась в колодец. Трос рванулся из рук, загудел, и она повисла над бездной. В черной глубине отсвечивал кружок воды, бледный и маленький, как луна.
— Порядок! Опускаю! — крякнул Боинг.
Заскрипел ворот, сматывая трос с барабана. Стены колодца поползли вверх. Сначала они были сло жены из крупных булыжников, ниже пошел сплошной ракушечник. На стенах были видны одинаковые параллельные царапины, не похожие на следы от кайла. Колодец бурили какой-то машиной, значит, он был гораздо моложе катакомб.
Палка, на которой сидела Маша, медленно вращалась — крученый тросик расплетался под тяжестью. Это навевало не самые веселые мысли. Например, о ноге Иванова. Маша сказала себе, что тросик ненамного тоньше автомобильного, а в легковой машине около тонны, значит, смешно бояться, что он оборвется. Хотя даже скалы не вечны. Сколько лет этому тросику? А вдруг он в середине проржавел?
Показался штрек.
— Стоп! — крикнула Маша и только тогда поняла, что самая трудная задача еще впереди.
Штреков было два; она потеряла направление и не знала, какой из них ведет к школе. Ну, с этим справиться было легко — крикнула Петьке, и он ткнул пальцем: «Туда». Хорошо. Но это еще не задачка, задачка только начиналась. Во-первых, нужный штрек был в полуметре от Маши — рукой не дотянешься. Во-вторых, он был наполовину засыпан камнями, свалившимися сверху, когда бурили колодец.
Маша раскачалась, как на качелях, упала на каменную осыпь... И поползла вниз! Камни уходили из-под ног и с грохотом и плеском рушились в воду.
— Маш! Маша! — гулко закричал Петька.
— По-порядок! — заикаясь и клацая зубами, отозвалась Маша. Она висела, как раньше, в полуметре от штрека. Хорошо, что не выпустила трос, а то бы так и плюхнулась вместе с камнями. Но этот же трос не давал ей вползти в глубину штрека.
Пришлось долго объяснять Петьке, что нужно сделать (а Петька объяснял Боингу, который стоял у ручки ворота и плохо ее слышал). Повторила попытку: раскачалась, упала. Боинг, почувствовав, что тяжесть на конце троса исчезла, смотал несколько витков. И Маша, громыхая ведром, вползла вместе с тросом в штрек.
Только она успела слезть с палки, как трос кто-то дернул — сильно, зло. Затянутая Боингом петля рас пустилась, палка осталась у Маши в руках, а ведро улетело и стукнулось о камни с другой стороны ко лодца.
— Прекратить! — закричал визгливый взрослый голос. Маша узнала завхоза Иванова. — Что вы бро сили в колодец?! Что? Кошку дохлую?
— Да ну, попить хотели, — ответил Боинг. Ведро закачалось и приподнялось — кто-то сверху повернул ворот.
— А почему ведро пустое?
— Так мы не успели воды набрать. Только начали, а тут вы.
— Неправда, я давно вас заметил!
— А что мы, по-вашему, делали у колодца? — влез Петька.
— Да, что? — подхватил Иванов.
— Я первый спросил! Иванов подумал и сказал:
— Хулиганили.
— Нет, — возразил Боинг, — когда хулиганят, идут на пляж и пристают к курортникам. Валяются тапочки на песке, а ты подойдешь и зароешь ногой. Он тебе: «Ты чего?» — а ты: «А ничего!»
Маша поняла, что мальчишки заговаривают зубы Иванову, чтобы завхоз не услышал подозрительных шумов из колодца. Хорошо, что сумка у нее с собой, а то бы сидела сейчас одна и без света.
Только Маша достала свечу, как наверху грохнуло, и в штреке стало темно — Иванов захлопнул крышку колодца.
