— Пошли! — загорелся Петька. — У Боинга зажигалка — есть чем посветить.
Маша развела руками:
— Он же у меня не с собой, ключ. Достану, тогда пойдем.
— Завтра.
Завтра как раз была история. Маша прикинула, как у всех на глазах вынуть ключ из-под гипсового Сократа. Легким движением руки, можно даже при директоре, если Боинг и Петька закроют ее спинами.
— Идет, — согласилась она. — Фонарики не забудьте.
Петька сказал:
— Знаем! Белый Реалист водится только в темноте, где лампочки перегорели.
— Не, он сам их гасит. Когда я первый раз учился в седьмом классе... — начал Боинг. И рассказал одну из историй, которые ходили по школе, не давая угаснуть слухам о Белом Реалисте.
Однажды Боинга выгнали с урока. Дверь в подвал тогда запирали на висячий замок, о котором не стои ло и говорить. Он открывался даже без гвоздя, если рвануть посильнее. В подвал бегали девчонки, чтобы узнать Белого Реалиста имя жениха. Боингу это было без надобности, но хотелось поболтать с привидением. Спросить, что делает Белый Реалист, когда девчонок не пугает, из чего застрелился, где достал «пушку».
Боинг спустился в подвал и понял, что девчонки врали. Подвал был до потолка забит сломанными партами. В щели пролезла бы разве что кошка. Но сообразительный Боинг пополз под партами, между ножек. Тогда он думал, как сейчас Петька, что Белый Реалист обитает в дальнем конце подвала, где перегорели все лампочки.
Под партами было полно сломанных стульев. Боинг их доламывал и распихивал по сторонам. Ни одной девчонке не хватило бы на это сил. Похоже, они просто входили в подвал, стояли у двери, не включая света, и боялись.
Чтобы не плутать, Боинг добрался до стены и полз вдоль нее, касаясь рукой отсыревших камней. Кое- где в щели между партами пробивался свет лампочек, а там, где совсем ничего не было видно, Боинг светил спичками. Трудности возникали на поворотах, когда приходилось изгибаться буквой «Г»: ноги застревали. В такие моменты памятливый Боинг вспоминал детскую песенку про кузнечика, который прыгает коленками назад. Если бы у него коленки гнулись в другую сторону, было бы куда легче.
И вот в одном месте спички стали гаснуть. Боинг извел штук пять, думая, что спички попались плохие. Но нет! Они вспыхивали, а потом огонек начинал трепетать и гас. Сметливый Боинг сообразил, что его задувает сквозняком! Спички кончались. Он воткнул одну горелую в щель между камнями, чтобы не поте рять место, и в то же мгновение редкие полоски света на полу потухли!
Боинг понял, что приполз к логову Белого Реалиста. Он ждал, что из щели вот-вот потянется светя щийся дым и обернется призраком.
Шли минуты. Белый Реалист не появлялся. Разочарованный Боинг проорал в щелку все пришедшие на ум оскорбления, надеясь выманить призрака. И свет опять включился! Боинг рассудил, что Белый Реалист дает понять: все равно, мол, не выйду. Видно, призраку было в лом стоять на четвереньках под партой.
Спичек оставалось мало, и Боинг решил поворачивать оглобли. Тут и оказалось, что повернуть не возможно! Для этого пришлось бы изогнуться уже не «Г», а латинской буквой «У». Под партами, в невероятной теснотище. Организм Боинга был на это не способен. «Земля круглая», — сказал себе мудрый Боинг и пополз дальше, собираясь обогнуть весь подвал.
Парты кончились, ход уперся в шкаф, но всесокрушающий Боинг проломил заднюю стенку и вылез из дверец. Там уже можно было встать. Начиналась та неизведанная территория с перегоревшими лам почками, где, по слухам, и встречали Белого Реалиста. Боинг уже знал, что на самом деле он обитает не здесь, а за стеной. Заманчиво было на обратном пути все же выманить призрака. Мало ли что не хочет вы ходить. Надо его так обругать, чтоб захотел!
Но когда Боинг пополз назад, оказалось, что исчезла спичка, которой он отметил подозрительную щель со сквозняком. И Белый Реалист остался в своем логове.
— Сквозняк так называется, потому что дует насквозь, — глубокомысленно закончил Боинг. — В подвалах с одной дверью сквозняка не бывает. Значит, была вторая.
— Соври, что ты ее нашел, — попросил Петька.
— Не, двери там не было, — честно сказал Боинг. — И ж говорю: была щель между камнями. Спичка проходила свободно. Без цемента камни лежат, просто гак.
— Подумаешь! У меня сарай для лодки тоже без цемента, — хмыкнул Петька. Он любил поспорить.
Боинг не ответил. Глядя куда-то за спину Маше, он судорожно затянулся окурком и покраснел. Маша обернулась. Снизу по лестнице поднимался директор школы!
— И вы здравствуйте, — сказал директор онемевшим прогульщикам. Встал рядом с Боингом и заку рил!
Так и стояли. Боинг от изумления забыл погасить свою сигарету и курит. Директор не ругается. Тоже курит.
— И мне, — отчаянным голосом попросил Петька.
— По губе. Свои надо иметь, — глядя в одну точку, проблеял Боинг. Вряд ли он соображал, что гово рит.
А директор полез в карман за сигаретами для Петьки, но спохватился и осуждающе покачал головой.
Постояли с минуту. Маша вспомнила свои сегодняшние грехи. Урок она прогуливает? Прогуливает. Двойку получила? Получила. Дверь на черную лестницу открыла? Открыла. Курила с мальчишками? Курила. Грехов набегало на большое сложносочиненное замечание в дневник с вызовом мамы в школу. А Петька? А Боинг? Их дела еще хуже, особенно Боинга. Если директор припомнит ему все двойки, прогулы и мелкий
