Но других машин за джипом не было. Ухов посмотрел в зеркальце и сказал:
— Смелого пуля боится, смелого штык не берет. Не успела Маша понять, что он задумал, как уховский «жигуленок» рванулся за джипом.
Джип летел, распугивая машины сиреной. «Жигуленок» не отставал. Стрелка спидометра дрожала у цифр «110».
— Ну, еще чуть-чуточку, — уговаривал судьбу полковник, — ну, минут бы десять так проехать.
Прошло и десять минут, и двадцать. Джип президентской охраны несколько раз сворачивал, и оказывалось, что Ухову с Машей надо в ту же сторону.
— Они тоже в глазной центр спешат, — первой догадалась Маша.
— Похоже, — согласился Ухов. — Этак, глядишь, мы вовремя успеем.
Но президентским охранникам надоело как на буксире тащить через пробки нахальный «жигуленок». Сирена ненадолго смолкла, кто-то громко подул в микрофон и сказал:
— Красная «шестерка», отлипни, а то права отберем!
— Хорошенького понемножку, — не расстроился Ухов и свернул в общий поток.
Почти сразу же они застряли в новой пробке и все же опоздали, хотя и всего на пятнадцать минут.
За ограду «жигуленок» не пустили.
— Здесь недалеко, — сказал охранник. — Во-он главный корпус. Там узнаете, где ваш больной лежит, а то, может, и не в главном, а в другом…
Не дослушав, Маша с Уховым бросились бежать.
— Пятнадцать минут — чепуха, — пыхтел полковник, — Николай Георгича и выписать еще не успели, а если успели, так он сейчас навстречу нам попадется… Смотри-ка, а ты была права, они сюда ехали!
У главного корпуса стоял знакомый джип с мигалками. Окно водителя было открыто, и оттуда торчал локоть в белом рукаве. Маша заметила, что стекло в джипе толстенное, пуленепробиваемое.
— Погоди, дай отдышусь. Николай Георгич мимо нас уже не пройдет, — полковник плюхнулся на скамейку. Пот с него лился ручьями. Маша села на самый краешек, чтобы сразу вскочить и бежать.
Из корпуса вышел молодой человек в темном костюме и белой рубашке. Он цепким взглядом скользнул по Маше, по Ухову и широко распахнул дверь. Маша поняла, что это охранник из джипа, и сейчас за ним выйдет кто-то важный. Не президент, конечно, — у президента должна быть своя машина, но какой-то чин не ниже генерала.
И верно! Из-за двери показался генерал в камуфлированной форме. Только генеральские погоны Маша рассмотрела чуть позже, а сначала в глаза ей бросилась голова, забинтованная от шеи до макушки. На приплюснутом бинтами носу криво сидели черные очки. Их дужки были просунуты за повязку. Маша вспомнила кино про ожившую мумию.
Придерживая генерала за локоть, рядом шел еще один охранник в темном костюме и белой рубашке. Как и первый, он быстро и цепко оглядел Машу с Уховым и что-то сказал генералу. На забинтованном лице мумии открылась черная щель рта.
— Нет, — расслышала Маша ответ генерала. Все трое уселись в джип и уехали.
— Других генералов уже выписывают, — заметила Маша, поторапливая Ухова. — Дядь Вась, может, вы посидите, а я пойду в справочную, узнаю, в каком корпусе Дед?
— Вместе пойдем, — встал Ухов.
Пока он заправлял под ремень пузо и вытирал платком потное лицо, Маша уже вбежала в корпус и сунулась к окошку справочной.
— У вас лежит генерал Алентьев, скажите, когда его выпишут? — одним духом выпалила она.
Справочная женщина была немолодая и, судя по всему, очень уважала свой возраст и свою работу.
— А ты кто ему будешь? — неторопливо спросила она.
— Внучка.
— Да, звонила ему внучка, — подтвердила справочная женщина, как будто Маша этого не знала. — Что же ты опаздываешь? Я сказала: «Выпишут в час», это значит, выпишут ровно в час, у нас строго…
— Да-да, еще бы! — Маша готова была согласиться с чем угодно. — А где дедушка?
— Уехал. Только что и уехал. Как вы с ним не встретились?
У Маши сжало сердце:
— На черном джипе?
— Не знаю, я за ним не бегала. Но только пришли за ним из охраны президента, документы мне показали. Один майор, а на вид не скажешь, совсем молоденький.
Ухов подошел, немного отстав от Маши, и слышал почти весь разговор. Он отодвинул Машу от окошка и рявкнул:
— Фамилия!
— Белякова, — испуганно прошептала справочная женщина.
— Майора фамилия!
— Я не помню. Простая фамилия: Санин, Ванин. Или Панин. А что случилось?
— Ничего, извините, — остыл полковник. — Они не говорили, куда его повезут?
Справочная женщина по-куриному встряхнулась и спросила строгим голосом:
— А кто вы такой, чтобы вам все рассказывать?
Ухов сунул в окошко красную книжечку, помахал ею и тут же спрятал.
— Полковник Ухов, разведка. Так куда, говорите, повезли генерала Алентьева?
— В Барвиху, в санаторий. Он сперва ехать не хотел, а майор ему: «Вам уже палата выделена, товарищ генерал…»
— Спасибо, — схватив Машу за руку, Ухов потащил ее к выходу.
— Как же так, дядь Вась? — не понимала она. — Ладно — мы его не узнали, забинтованного. Но Дед! Прошел в двух шагах и не заметил!
— Или он еще плохо видит, или он не Дед.
— А кто же? — Маша остановилась. — Ой, правда, дядь Вась! Погодите, я спрошу, вдруг у них есть другой генерал Алентьев.
— Спрашивай, а я пойду потихоньку, — безразлично махнул рукой Ухов.
Другого генерала Алентьева в глазном центре не было ни сегодня, ни вчера, ни последние двадцать лет, как сказала справочная женщина.
Маша догнала медленно бредущего Ухова и пошла рядом.
— По росту — Николай Георгии, — вслух рассуждал полковник, — только Николай Георгич худой, а этот среднего телосложения. Он там не поправился у вас в Укрополе?
— Не поправился. Кожа да кости, — ответила Маша. — Может, форма мешковатая?
— Может быть, — согласился Ухов.
— Или в Курске напутали, — продолжала Маша. — Вдруг там есть свой генерал Алентьев? Его ранило в лицо, и вот курского Алентьева отправили в Москву на операцию, а дедушка до сих пор где-то там лежит в больнице.
— Чтобы так все напутать, они должны быть круглыми тезками: Алентьевыми Николаями Георгичами. Это редкое совпадение. А чтобы круглые тезки были еще в одном звании… Ладно, зачем гадать, — оборвал себя Ухов. — Примем пока такую версию: Дед плохо видит после операции, вот и не заметил нас. Поехали в Барвиху.
Черный джип, конечно же, давно умчался. А Ухов с Машей стали застревать в пробках. К санаторию они подъехали часа через три. Там «жигуленок» не пустили даже на подъездную дорожку, и пришлось идти пешком. Дошли до ворот, а дальше их не пустили вообще, «ни конными, ни в пешем строю», как выразился Ухов.
Правда, сначала красная книжечка Ухова подействовала на охранника. Он куда-то звонил и неслышно разговаривал за стеклом в будке. Потом высунулся и спросил у Маши:
— А ты ему кто?
— Внучка.
