Но голос изменяет мне.Иду — и отворяю дверь…Одно из славных русских лицСо взором кротким без границ,Полуопущенным к земле,С печатью тайны на челе,Тогда предстал передо мнойАдминистратор молодой.Не только этот грустный взор,Формально всё — до звука шпорТак деликатно было в нем,Что с этим тактом и умомОн даже больше был бы мил,Когда бы меньше был уныл.Кивнув угрюмо головой,Я указал ему на стул,Не сел он; стоя предо мной,Он лист бумаги развернулИ подал мне. Я прочиталИ ожил — духом просиял!Вечерний звон, вечерний звон!Как много дум наводит он!Порой таких ужасных дум,Что и действительность самаНе помрачает так ума,Напротив, возвращает ум!«Судить назначено меняПри публике, при свете дня! —Я крикнул весело жене. —Прочти, мой друг! Поди ко мне!»Жена поспешно подошлаИ извещение прочла:«Понеже в вашей книге естьТакие дерзкие места,Что оскорбилась чья-то честьИ помрачилась красота,То вас за дерзость этих местНачальство отдало под суд,А книгу взяло под арест».И дальше чин и подпись тут.Я сущность передал — но слог…Я слога передать не мог!Когда б я слог такой имел,Когда б владел таким пером,Я не дрожал бы, не бледнелПеред нечаянным звонком…Заметив радость, а не злостьВ лице моем, почтенный гостьЛюбезно на меня взглянул.Вновь указав ему на стул,Я папиросу предложил,Он сел и скромно закурил.Тогда беседа началасьО том, как многое у насНесовершенно; как далекТот вожделенный идеал,Какого всякий бы желалРодному краю: нет дорог,В торговле плутни и застой,С финансами хоть волком вой,Мужик не чувствует добра,Et caetera, et caetera…Уж час в беседе пролетел,А не коснулись между темМы очень многих важных тем,Но тут огарок догорел,Дымясь, — и вдруг расстались мыСреди зловония и тьмы.2Ну, суд так суд! В судебный залСберется грозный трибунал,Придут враги, придут друзья,Предстану — обвиненный — я,И этот труд, горячий трудАнатомировать начнут!Когда я отроком блуждалПо тихим волжским берегам,«Суд в подземелье» я читал,Жуковского поэму, — там,Что стих, то ужас: темный сводГрозя обрушиться, гнетет;Визжа, заржавленная дверьПоет: «Не вырвешься теперь!»И ряд угрюмых клобуковПри бледном свете ночников,Кивая, вторит ей в ответ:«Преступнику спасенья нет!»
