Муса сказал: «Старое дерево – жесткое». Тонкий попробовал пилить, а Толстый – грызть. Обоим пришлось трудно. А тот мастер, который делал медведя, погиб в Великую Отечественную войну. Не сто лет, конечно, фигурке, но все равно дерево должно быть довольно старым. А Толстый так легко сожрал этого медведя!
– Бежим к ней! – вскочил Сашка и потащил Серегу за собой.
Серега парень, конечно, понятливый, но мысли читать решительно не умеет. Полдороги он изводил Сашку вопросами, в духе: «Зачем?», «При чем здесь она?» и «Какой медведь?» Найти Леночку в гостинице оказалось делом непростым, так что побегали ребята основательно и времени поговорить им хватило.
Воспитательница обнаружилась в столовой, где делала внушение Светке – то ли за громкие разговоры, то ли за что еще. Тонкий не стал вникать, сразу взял быка за рога:
– Елена Владимировна! Можно вас на минутку?
Завидев Тонкого, Елена Владимировна сделала такое лицо, словно меньше всего ожидала его увидеть. Она сделала Светке знак подождать и подошла к ребятам.
– Уткин! Я, кажется, тебя выгнала?
Вот так несправедлива жизнь к начинающим оперативникам. То, что Сашка нашел все украденное из музея, это не в счет. А вот то, что он крысу в лифт запустил, собираясь, между прочим, вытащить Леночку из этого лифта, этого мы, значит, не забудем, не простим. Вот так стараешься для них, по лесам ночью шастаешь и вдруг: «Уткин! Я тебя выгнала».
– Я думал, на меня это уже не распространяется, – честно ответил Тонкий. – И еще, что выгнать может администрация гостиницы ну или организаторы мероприятия.
– Ты не огрызайся!
– Я не огрызаюсь, я по делу пришел.
– По делу? – Лицо у нее было такое: «Какие могут быть дела у меня с тобой, мерзкий крысолюб?!» Тонкий решил не отвечать.
– Помните медведя, которого Толстый погрыз? Фигурку?
Леночка резко поскучнела, но кивнула.
– Где она?
– У меня, – пожала плечами воспитательница. – Я ее еще Олегу Николаевичу не показывала, он бы тебя убил.
– А оперативникам?
– Они не спросили, я и забыла.
– Покажите. Пусть на экспертизу отправят. И остальные, которые нашлись, тоже…
Леночка приземлилась за ближайший стол, кивнула ребятам, но на всякий случай спросила:
– Что за чепуха? Зачем? На какую экспертизу?
– Затем, – Тонкий выдохнул, – что, скорее всего, это подделка.
Леночка фыркнула. Леночка покачала головой. Леночка всем видом показывала, как она возмущена версией Тонкого. Но, кажется, вовремя вспомнила, кто нашел пропавшие фигурки, и все-таки спросила:
– С чего ты взял?!
Пришлось рассказать. Про ремонт у тети Музы, про старое дерево, которое трудно пилить и грызть, про то, как отмазывался лесник…
Леночка слушала, уставившись на свои ботинки, и, кажется, верила.
– Я начальству не показывала, думала, раз украли фигурки, то украли. Спрашивать никто не будет, тем более с меня. А если бы узнали, что по моей вине погиб музейный экспонат…
– По вашей? – подал голос Серега.
– По моей, – не удивилась Леночка дурацкому вопросу. – Я на то и воспитатель, чтобы не давать вам ничего разрушить. По головке меня бы не погладили, можешь не сомневаться. А сейчас скульптуры нашлись, а медведя проклятого не хватает… – Она с вызовом посмотрела на Тонкого:
– Пойдем сдаваться. Расскажешь Олегу Николаевичу то же, что и мне. Может, и правда копия? Отделаемся легким испугом… – размечталась она.
Тонкий уже стоял у стола и переминался с ноги на ногу, готовый идти. А еще он подумал, что ни в чем Леночка не виновата. Человек с нечистой совестью не станет так простодушно рассказывать, что хранит у себя музейный экспонат, пусть и копию. И оперативники тоже не дураки. Ну и что, что ящик Тонкий отдал только вчера ночью?! Если бы Леночку в чем-то подозревали, она бы сейчас не в столовой сидела.
Олег Николаевич обрадовался Сашке как родному:
– О, спаситель искусства, заходи! Видел? Сегодня человек пять вернулись! А на Новый год что устроим!..
– Олег Николаевич, у меня к вам дело, – с порога заявил Тонкий и выложил на стол злополучного медведя.
Несколько секунд стояла тишина. Олег Николаевич рассматривал то медведя, то Сашку, как бы прикидывая, может этот парень так погрызть или нет. Леночка, воспользовавшись паузой, начала тараторить:
– Понимаете, когда я застряла в лифте, Сашка впустил ко мне крысу, крыса достала из-под дивана это и сгрызла. Старое дерево погрызть тяжело, и Саша думает…
– Саша думает? – спросил Олег Николаевич так, что дальше можно было не слушать. Сейчас он расскажет про то, что Саша, видимо, не думает вообще, раз позволил испортить такой экспонат, что он – ошибка природы, вандал… В общем, ничего хорошего его интонация не сулила. Тогда затараторил уже Тонкий:
– Я думаю, что это подделка, потому что дерево свежее, и лесник, которого взяли, утверждает то же самое. Если бы вы попросили оперативников отправить все на экспертизу… Вас они послушают… – Тонкий сник, поняв, что аргументы кончились. Выражение лица Олега Николаевича не изменилось. В воздухе так и висело: «Саша думает? Ни фига Саша не думает!» Наконец Олег Николаевич обрел дар речи:
– Откуда подделки в музее? Если бы вы видели, с каким кортежем охраны все это добро привезли! И сейчас дежурят день и ночь…
– В день кражи тоже дежурили, – заметил Тонкий и поймал такой взгляд, что был готов провалиться сквозь землю.
– Чепуха! – отчеканил Олег Николаевич. – За порчу экспоната с музеем сами разбираться будете.
– Ну скажите оперативникам! – Тонкий уже почти ныл.
– Не буду, – отчеканил Олег Николаевич. – Сами скажите, если охота. Один вчера здесь заночевал, может, не уехал еще.
– Где? – хором спросили Тонкий с Леночкой.
– Четыреста второй, – буркнул Олег Николаевич и, чтобы Тонкий осознал все свое ничтожество, добавил: – Ты меня очень разочаровал, Александр. Испортить музейный экспонат, эх! – Он посмотрел на Леночку и повторил ее недавние слова: – Меня ведь тоже за это по головке не погладят.
Тонкий с Леночкой вышли от Олега Николаевича, как школьники из кабинета директора. Взбодренные полученным втыком, но по-прежнему уверенные в собственной правоте. Серега ждал снаружи.
– Ну как? – спросил он.
– Сказал: сами разбирайтесь.
– Ничего себе!
Тонкий решил не реагировать на провокации:
– Вчерашний оперативник в четыреста втором ночевал. Пойдем, может, не ушел еще!
И они пошли. Тонкий чувствовал себя как герой какой-то детской, очень примитивной бродилки: пойди к бабушке, возьми клубочек, он укажет тебе дорогу к Кощею. Кощей укажет тебе дорогу к Змею Горынычу, а вот уже Змей Горыныч скажет, куда тебе дальше идти. И неизвестно, как воспитан этот Змей Горыныч. На вопрос: «Куда мне идти?» – много чего можно ответить.
Тонкий постучал в дверь номера и с удовольствием обнаружил, что она приоткрыта. Не уехал, не уехал! Хотя не факт: может, он не один в номере был! На четвертом этаже родители, номера, как у ребят, двух- трехместные. Подселили опера на ночь в компанию к чьему-нибудь отцу, а утром он уехал, а этот чей-нибудь отец остался. А Тонкий радуется прежде времени как дурак…
Вчерашнего оперативника он помнил: такого рыжеусого ни с кем не спутаешь. Только он не
