Грант подвел Мару поближе к столику, и Питер с Джулиусом вежливо встали.
– Мара, познакомься, пожалуйста. Элизабет Уилер и Джейн Уилер. Элизабет – родственница Барта, а Джейн – ее дочь. Появление таких очаровательных дам с восторгом воспринято всей нашей общиной, которой они сделали честь своим переездом сюда.
Мара Сэксон наклонила голову, приветствуя их, с такой абсолютной естественностью, какая удается только опытным, вышколенным фотомоделям или женщинам, обладающим врожденной грацией. Джейн даже не пыталась соревноваться с ней в этом и в ответ на комплимент просто улыбнулась Гранту, а также его прекрасной спутнице. Элизабет сделала то же самое. Было видно, что она заинтересована супругой Гранта в гораздо большей степени, чем дочь.
Мара нараспев произнесла:
– Как приятно, что в нашем мирке появились новые женские лица. Сандра просто бредит вами, мисс Уилер. Девочка приложила массу усилий, чтобы уговорить меня с Грантом позволить ей провести с вами целый день. – Она вызывающе посмотрела на Джейн и театрально вздохнула. – Мне кажется, этого следовало ожидать! Когда так часто отсутствуешь, ребенок переносит свою привязанность на того, кто рядом и кто любит все эти детские занятия, шалости и развлечения.
Девушку затопила волна негодования.
– Тогда, должно быть, мы все – дети, – парировала она и засмеялась. – В моей семье все любят посидеть с удочкой, поплавать, а также побродить по новым местам. Даже Грант как-то присоединился к нам, а ведь он совсем не производит впечатление задержавшегося в развитии человека.
«Вот так! Ты у меня накушаешься!» – довольно грубо подумала про себя Джейн.
Изумрудные глаза Мары спокойно переместились с дымчатого топаза Джейн на лицо спутника.
– Какой ты молодец, Грант, что позволил девочкам отвлечь себя от своей драгоценной работы. И как им удалось так очаровать тебя, милый Грант? Придется мне, бедной, поучиться у них – а вдруг и я смогу соблазнить тебя заняться теми вещами, которые сама люблю делать. – Мара взмахнула ресницами невообразимой длины. – Хотя их можно назвать чем угодно, только не детскими шалостями.
На ее губах играла та же легкая и приятная улыбка, но за нарочито мягким тоном Мары Джейн почувствовала злость.
Услышав этот обмен колкостями, Грант сверкнул глазами, но ограничился лаконичным ответом:
– Когда же ты, наконец, осознаешь, что я совершенно непроницаем для коварных чар прекрасного пола?
«Кто бы это говорил? – негодующе подумала Джейн. – Да у тебя самого, Грант Сэксон, коварства на четверых, почему же ты отказываешь в этом другим?» К счастью, до того как разгневанная девушка нашла слова, чтобы достойно ответить на столь наглое заявление, в разговор вмешался Питер.
– Ха-ха-ха! Даже ты не устоишь, Грант! Нет у тебя иммунитета! И ни у кого из нас его нет. А вот я наконец нашел свою слабинку и теперь просто упиваюсь ею!
И он восторженно посмотрел на Джейн. Сидящая рядом хорошенькая медсестра неожиданно для всех вспыхнула и выпалила:
– Твое несчастье, Питер, состоит в том, что ты весь усыпан слабинками, совсем как ситечко для чая!
Теперь в раздражение пришел Питер. Джейн почувствовала, воздух быстро накаляется, и противники уже готовы скрестить шпаги. Она быстро встала и поправила свое абрикосовое платье.
– Пойдемте танцевать, Джулиус, оркестр так старается, чтобы угодить нам! А эта парочка пусть сидит и считает дырочки в своем ситечке!
Грант отступил, чтобы дать ей пройти. Впервые за вечер он внимательно посмотрел на нее. Его пепельные глаза с восхищением остановились на поднятых вверх волосах, стройной шее, обнаженных плечах и полуоткрытой нежной груди. Странное чувство овладело Джейн. Из подсознания всплыла сегодняшняя встреча с Оливье, и она невольно сравнила выражение глаз этих двух мужчин. Почему взгляд Гранта не отталкивает ее? Она испытывала необычное, вполне земное волнение, заставляющее осознать себя женщиной и трепетать от близости Гранта.
Джейн прошла мимо него и подала руку долговязому Джулиусу.
Другая пара прекрасных и проницательных женских очей следила за каждым движением Гранта, и от них не ускользнула реакция девушки на пристальный мужской взгляд. Но Мара продолжала растягивать губы в сладкой улыбке и ласково держать спутника под руку.
– Милый, мы не даем нашим друзьям развлекаться. Может быть, лучше поискать наш столик?
Джулиус компанейски улыбнулся Джейн, и они закружились в танце.
– Вот так фрукт, право слово! В своем одеянии она выглядит, как скользкая зеленая мамба. Красотке Маре совсем не понравилась твоя шутка насчет детей. Я видел, как сверкнули ее глаза! Знаешь, Джейн, мне вдруг захотелось пригласить Мару к себе в гости! Ух, и погонял бы я эту дамочку – и поудить бы заставил, и поплавать, и верхом прокатиться, и по горкам полазать! Посмотрел бы я тогда, как она будет выглядеть! А еще мне интересно бы выяснить, какими это недетскими шалостями она любит заниматься?
Джулиус в шутливом экстазе закатил глаза, страстно и шумно вздохнул. Джейн засмеялась, и ее упавшее было настроение улучшилось. Ей снова стало хорошо. Только одна неотвязная мысль маленьким червячком точила сердце. Как осмелилось собственное тело предать ее? Грант, несомненно, обладал каким-то магнетизмом, необычной властью над ней, он притягивал к себе помимо ее воли. Но, в конце концов, она же не марионетка, не может и не хочет двигаться по желанию хозяина-кукольника! Мара, скорее всего, тоже когда-то была околдована им и сейчас уже неспособна высвободиться… Джейн с облегчением вздохнула, когда они с Джулиусом, наконец, вернулись на веранду и оказалось, что столик Гранта и Мары находится за ее спиной.
Пэт и Питер помирились и теперь дружески болтали друг с другом. Барт и Джанет подсели к знакомым, неугомонные братья шастали в кустах. Даже Элизабет не было нигде видно. Через несколько минут две молодые парочки весело хохотали, слушая рассказ Пэт об их с Питером совместных приключениях в стенах Миссии, а также за ее пределами. Питер подхватил эстафету, и его истории об их – тоже объединенных – попытках подшутить над доктором Мюллером, чаще всего оканчивающиеся полным крахом для шутников,
