— Чтобы распалить твое любопытство.
— А тебе это важно?
— Нет.
— Нет?!
— Мы сегодня все время говорим только «нет». Ни разу не сказали «да». Я решил не нарушать эту традицию.
— Вот же умник! И поэтому ты сказал «нет»?
— Точно.
— Ну ладно, можешь для разнообразия сказать «да». Так что для тебя это важно — распалить во мне любопытство?
— Да.
— Правда?
— Правда.
— Я тебе нравлюсь?
— Очень.
— Ты распалил мое любопытство еще в вагоне метро, дурачок…
А потом мы добрались до ее комнаты, застали соседку спящей тревожным сном, устроились на полу возле Белкиной кровати и в крошечном пятачке света от настольной лампы пили красное чилийское, громко шептались и хихикали, так что соседка недовольно ворочалась во сне, а мы от этого хихикали еще сильнее… Наконец, измотанные напряженным днем, алкоголем и магией июльской ночи, мы погасили свет и как были в одежде, повалились на кровать. Белка уткнулась носом мне в шею, левую ладошку положила на мою щеку и тут же заснула. Уставший беспомощный зверек, нашедший защиту на моей груди и под моим подбородком.
Я провел ладонью по ее волосам, они были очень сухие, пахли ромашкой и чуть-чуть полынью, они тянулись навстречу моим пальцам и едва заметно светились. В кромешной темноте комнаты я лежал, смотрел в невидимый потолок, как в бесконечность, слушал ровное посапывание Белки и наполнялся спокойствием и умилением. Я пытался понять, что же такое происходит? В жизни, которая была не моей, в этом безбрежном океане мутной холодной воды, меня окружавшей, вдруг показался маленький белый парус, удивляющий своей белизной, да и вообще — самим фактом своего существования. Малюсенькая яхта шла прямиком к моему острову, и я знал, что она хочет меня спасти. У меня были женщины — красивые, сексуальные, чуткие и заботливые, но ни с одной из них я не испытывал такого умиротворения. Может, потому, что они не нуждались в защите?.. С этими мыслями я погрузился в мерный глубокий сон.
— Гво-о-о-зди-и-и-к…
— М-м.
— Ты спи-и-и-ишь?
— Угу.
— Ладно, спи. Соня.
Я почувствовал ее палец на своем лбу, приоткрыл один глаз, спросил:
— Что ты делаешь? Белка хитро улыбнулась:
— Я тебя заколдовала. Я нарисовала на твоем лбу магический знак подчинения. Теперь ты мой.
— Нарисуй его на бумаге, я его запомню, а когда ты уснешь, то же самое сделаю с тобой.
— Я не могу, дурачок. Это же волшебный знак, каждый раз он другой.
— Понятно, — я улыбнулся. — Но это нечестно.
— Ага!
Я оглянулся, в комнате никого больше не было.
— Где твоя соседка? — Я кивнул на пустую кровать.
— А кто ее знает. Наверное, готовит себе диетический салат.
— Она не удивилась моему присутствию?
— Она спросила, где я тебя нашла. А я ей сказала: в метро. Может быть, она тоже пошла в метро искать себе Гвоздика…
Белка лежала у меня на груди. Она сложила пальцы рук в замок и умостила на них подбородок. В ее глазах искрилось лукавство. Я обнял ее, но она уперлась ладонями мне в грудь, приподнялась и заявила:
— Ты долго дрых. Я уже купила тебе зубную щетку и вскипятила чайник. Я не буду с тобой целоваться, пока ты не почистишь зубы.
Я засмеялся. У меня появилось чувство, будто наши отношения начались не вчера, но им уже много лет. Все было так естественно и так просто, что даже не было повода удивляться. Мы оказались достаточно сильны и настойчивы, и мудрая Вселенная, улыбнувшись шалостям своих детей, сделала нам поблажку — она растянула эту ночь в целую жизнь. В тот момент мне показалось, что я кое-что понял про счастье. Я сказал:
— Тогда слазь с меня быстрее, я побегу чистить зубы. Как же мне жить целый день, не поцеловав утром моего Бельчонка?
Она улыбнулась, но отпускать меня не торопилась:
— Вот! Мой знак работает! Хороший послушный Гвоздик! Расскажи мне сначала, что тебе приснилось. Ты знаешь, что сны остаются в глазах и их надо рассказывать прежде, как умоешься?
— Правда?
— Правда. Потому что ты можешь смыть краски, и тогда сон будет не такой яркий. Рассказывай.
— Мне снилось, что я стою на крошечном острове, таком малюсеньком клочке земли, а вокруг бушует океан. Небо темно-серое, вода ядовито-зеленая, ветер холодный и сырой. А на горизонте — там маленькая красивая яхта и у нее белый парус. Она плыла ко мне.
— Это я! Яхта — это я! А ты — сердце урагана.
— Кто?!
— Океан бушует везде, но только не на твоем острове, глупенький. Почему? Потому что в центре урагана спокойнее всего. Моя яхта плывет к тебе, потому что ты — самый надежный участок планеты. Я поняла это еще вчера. В метро. И такой сон ты хотел смыть! Ну, теперь иди умывайся.
Я чистил зубы и думал, что в беззаботной болтовне Белки куда больше смысла, чем кажется на первый взгляд. Даже не смысла, а какой-то чисто женской проницательности и мудрости. Я был сердцем урагана, потому что носил в себе центр вселенского спокойствия, а мир — он всегда бурлил и бесновался. Ей хватило минуты, чтобы все это ощутить. Мне же потребовалось почти двадцать лет, чтобы это понять.
Я вернулся в комнату, Белка шагнула мне навстречу, я обнял ее, она приподнялась на носках, ее губы налились сиропом и раскрылись лепестками чайной розы, глаза-киви покрылись сладкой испариной, в черных дисках зрачков я увидел свое отражение — я приближался, и в моих зрачках отражался салатовый блеск Белкиных глаз. Мы стали зеркалами, мы обладали одним на двоих взглядом, и мы загнали его в ловушку вечного отражения. Белка пахла сосновой смолой. Ее губы коснулись моих, трепетный язычок, словно щупальце древнего моллюска, потыкался в мои губы, ласково их раздвинул и пополз дальше. Я прижал Белку к себе, я хотел завязать наши языки в узел, я слышал ее сердце — его ритм попадал с моим в резонанс, и казалось, что еще немного, частота колебаний дойдет до критической отметки и резонанс разорвет нас на молекулы…
Двери распахнулись, я оглянулся и увидел на пороге Белкину соседку. На ней был ситцевый халат в глупую синюю клетку, в руках — тарелка салата. Девушка смотрела на нас с раздражением. Белка выглянула на нее из-за моего плеча, улыбнулась, потом обвила руками мою шею, сказала:
— Знакомься. Это Гвоздь.
— Хорошо, хоть не болт, — любезно заметила девушка, добавила ехидно: — А прежний куда подевался?
— Я выбросила его на помойку, — совершенно невозмутимо ответила Белка, вернув взгляд на меня. — Как и всех балбесов до него.
— Понял, что тебя ожидает, Гвоздь? — холодно заметила девушка.
— Можешь сходить на помойку и поискать брошенных балбесов. Тебе они точно пригодятся.
