– Там справа, за поворотом, стоит старая разрушенная мельница, – начал он рассказывать. – Очень романтическое место. На мельнице появляются привидения.
– Да? – девушка даже не посмотрела в ту сторону.
В городке они заказали на ужин горячее блюдо. Но Эва едва притронулась к нему.
– У тебя нет аппетита? – спросил он.
– Нет.
– Ты больна?
– Нет.
Он попытался еще раз. Говорил спокойно, с трудом сдерживая возмущение.
– Я хочу, чтобы мы были друзьями. Я с удовольствием возьму тебя к себе, но не сейчас. Не сегодня. Мне завтра надо уехать далеко отсюда. Я скоро вернусь и напишу тебе. Тогда мы вместе будем очень долго, и я сделаю все, что ты захочешь. Так мы проверим твою любовь. Я смогу убедиться, умеешь ли ты ждать.
– Да, – сказала она.
– Прекрасно, – обрадовался Эвен. – Значит, я сейчас отвезу тебя домой, и потом напишу тебе открытку.
– Да, – повторила она. – Я буду ждать. В твоей яхте или в твоем доме. Где хочешь.
– Ты это серьезно?
– Ты должен убедиться, что я тебя люблю.
– Тебе нельзя жить в каюте моей яхты или в моем доме. Что ты будешь есть? Ведь ты умрешь с голода.
Она откинула волосы со лба.
– А может, я как раз и хочу умереть? Когда я ждала тебя в твоей яхте, я себе представляла, как ты меня примешь. Я думала, что ты захочешь от меня избавиться. Отвезешь меня в лес, возьмешь в руки топор и велишь мне положить голову на пенек. А я буду кричать: «Убей меня. Если хочешь, убей меня, я все равно буду твоя».
Эвен вспотел. Он чувствовал, как из-под мышек струйки пота стекают по его ребрам.
– Ты истеричка, – громко сказал он и увидел слезы на ее глазах. Крупные, стекающие к кончикам губ.
– Делай со мной что хочешь, – попросила девушка. – Только не кричи. Никогда на меня не кричи.
Посетители ресторана смотрели на них. Официантки о чем-то шептались, показывая на плачущую Эву.
Он подал девушке свой носовой платок. Потом подозвал официантку и быстро расплатился.
В молчании они ехали через лес. Она, не отрываясь, смотрела на его лицо.
– Не беспокойся, – сказала Эва, когда они уже подъезжали к дому. – Ты сделаешь меня женщиной, и я сама уйду от тебя.
– Нет! – крикнул Эвен. – Тогда будет еще хуже.
– Руки, – прошептала она. – Знаешь, как меня возбуждают твои руки? На них волосы. Такие золотистые, меняющие свой цвет. Когда я на них смотрю, то чувствую какое-то странное волнение. У меня даже голова кружится. Почему? Что со мной происходит? Любимый…
Он снова увидел слезы, струящиеся по щекам. Ему стало ее очень жаль.
– Не плачь, – Эвен погладил ее по волосам. – Это у тебя пройдет. Обычная девичья влюбленность. Пройдет. Правда, нужно время, чтобы это прошло. Ты любишь не меня, а свое представление обо мне. Когда-нибудь ты убедишься, что я совершенно другой. И выздоровеешь. Поэтому не плачь, не мучайся так. Я не хочу, чтобы ты страдала.
– Я счастлива, из-за этого и плачу, – ответила она с улыбкой на губах, но ее глаза были полны слез.
Эвен сжал зубы и остановил машину перед воротами. И тут вдруг почувствовал ее ладони на своих руках.
– Позволь мне только прикоснуться к ним…
Он вырвал руки и почти выпал из машины. У него было такое чувство, что в горле стоит какой-то мохнатый ком. «Это нервы, – подумал он. – Globus histerikus[114]. Только этого мне еще не хватало!»
С этого момента он решил, что будет делать вид, будто в его жизни ничего не случилось. Она здесь, но вроде ее нет.
До поздней ночи Эвен читал, сидя на скамейке у камина, а Эва присела рядом и смотрела на его руки. Он не понимал, что читает, но не отступил от своего решения. Потом сел у телевизора в гостиной, а она сидела неподалеку и смотрела на его лицо, на котором мелькали отблески картинок, бегущих по экрану. В конце концов Эвен постелил ей на тахте в своем кабинете, а сам закрылся в спальне. Проглотил «Реланиум» и заснул.
На следующее утро Эвен решил относиться к ней как к дочери. Он вставил электрокипятильник в кружку с водой и заявил:
– Девочке надо умыться. Я как твой отец.
И эти слова принесли ему огромное облегчение. Наконец-то он знал, как к ней надо относиться. Теперь у него есть дочка, красивая, грациозная девушка. Он возьмет ее с собой на яхту, в ресторан, на автомобильную экскурсию, возможно, даже купит ей какое-нибудь красивое платье. Станет ездить с ней по местам, где молодые люди разбивают лагеря, чтобы она могла развлекаться с ровесниками. А сам будет приводить женщин. Эва же начнет заниматься уборкой, готовить завтрак, обед, ужин.
С утра они выплыли на озеро. Ветер был силой три балла, поэтому Эвен поднял все паруса, грот, фок и кливер, закрепленный на бушприте.
Кливер он закрепил, а шкот фока дал держать девушке. Однако следить за фоком ей, кажется, скоро надоело. Ветер был умеренный, поэтому она закрепила шкот на утке, находящейся на палубе. Эва присела на корточки в кокпите, и, полуоткрыв дверь каюты, наблюдала за Эвеном, который переходил с одного борта на другой. Тот старался не показывать виду, что ее взгляд его раздражает, он почти все время поглядывал на воду, чтобы вовремя заметить приближающийся шквал. Но когда Эвен все же тайком взглянул на нее, ему показалось, что ее большие глаза как бы затуманились.
– Не любишь плавать на яхте? – спросил он.
– Люблю. Но я устала.
Эвен пожал плечами. «Возможно, она снова не спала ночью», – подумал он.
В зависимости от курса яхты лицо девушки то оказывалось на солнце, то ее закрывала тень главного паруса. Она была в короткой вельветовой юбочке и плотно облегающем грудь свитере. Эва сидела с широко расставленными ногами, он видел ее загорелые, сильные бедра и узкую полоску бледно-розовых трусиков. Девушка его возбуждала, и это еще больше вызывало в нем злость. Ему иногда казалось, что он ее ненавидит. Еще несколько дней тому назад Эвен размышлял, лежа в шезлонге, о том, что любовь – это самая прекрасная охота, поскольку человек одновременно оказывается и охотником, и дичью. Но сейчас он чувствовал, что сам оказался в роли дичи, на которую охотится эта начинающая созревать женщина.
Девушка тихо засмеялась.
– В чем дело? – забеспокоился Эвен.
Эва долго мысленно подыскивала слова для выражения того, что она чувствовала.
– Ты даже не представляешь, как забавно смотреть, когда такой самец бегает по яхте. Перескакивает с борта на борт, готовится к прыжку, изгибается, гримасничает. Как большой дикий зверь. И такой милый, – добавила она.
– Я тебе напоминаю зверя, да? А какого? – заинтересовался Эвен.
– Большую, старую змею. У тебя гладкая кожа и маленькая головка с очками. Твои движения похожи на танец.
Эвен причалил к маленькому островку и поставил яхту с подветренной стороны. Паруса обвисли, корпус лодки вошел в прибрежный камыш и неподвижно застрял в нем. Сразу же стало очень жарко, из камышей поднялся рой маленьких мошек.
– Знаешь, что я о тебе думаю? – сказал он. – Тебе так мало лет, а у меня складывается впечатление как будто я имею дело с очень опытной женщиной. Когда у тебя было время, и где ты научилась таким образом
