очень напоминал вождя советского пролетариата. Разве что сакраментальный жест рукой не делал. Андрей слушал молча и кивал. Воспользовался паузой в монологе и заявил, что ему пора. Есть еще дела. Машину в сервис отогнать на диагностику, да и вообще. Проскользнул на кухню, оставил на столе деньги.
На обратном пути застрял в пробке. Произошла крупная авария, столкнулись шесть транспортных средств. Свободной для движения была одна полоса. К тому моменту как приехала милиция и эвакуаторы, череда машин растянулась на несколько километров. По радио передавали сводку новостей. Немов прибавил громкость.
– Организация «Международная амнистия» в очередной раз подвергла Соединенные Штаты критике за применение пыток в тюрьмах, причем само американское правительство создает предпосылки для процветания порочной практики. В докладе организации, опубликованном в Лондоне, говорится о том, что США практикуют пытки под предлогом борьбы с терроризмом, а все усилия американской администрации положить конец этой практике оказываются неэффективными.
К заключенным применяют, в частности, такие технологии допросов как cold cell – пребывание в холодных камерах и long time standing – вынужденное стояние по сорок часов кряду…
«Ха-ха-ха. Проверили бы правозащитники российские тюрьмы…» Переключил на другой канал. Передавали информацию о заторах на дорогах. Сей информацией он и без того владел. Жаль, не прихватил журнал или газету. Скоротал бы время за чтением.
Авто справа просигналило. Повернул голову. В новенькой машине (недешевой, но менее дорогой, чем у него) маялась от скуки симпатичная брюнетка. Подмигнула. Мужчина зевнул. Вместо того чтобы оскорбиться, барышня провела языком по верхней губе и кокетливо погрозила пальчиком. Судя по всему, она находилась в активном поиске нового «буратино». Подобные девицы не будили никаких эмоций, но эта почему-то разозлила. Достал из бардачка ручку и блокнот, вырвал чистый лист и написал «50 долл. за минет». Свернул записочку, опустил стекло. Холеная рука с длинными ногтями вцепилась в бумажку, словно пиранья в пятку пловца. Андрей с вялым любопытством следил за выражением лица: по идее незнакомка должна показать ему средний палец. Вопреки здравому смыслу, она вынула из сумочки карандаш и, черкнув что-то, отдала записку обратно. Ушлая девка вывела после ноля еще один ноль. Он поаплодировал и отвернулся. Вспомнил старый, но не утративший актуальности анекдот: «Шел Адам по Саду. И выпало у него ребро. И сказал Адам: «Блядь!» И стало так…» Трассу расчистили от покореженных автомобилей.
Дома принял контрастный душ. Когда вытирался, пришла sms от Сони с глупейшим вопросом в стиле высокодуховных дев: «Какой стих у Маяковского твой любимый?» Он никогда не набирал сообщения на мобильном телефоне. Бестолковое занятие. Не проще ли позвонить? На сей раз не поленился. Написал длинный текст: «Я в Париже, живу, как денди. Женщин имею до ста. Мой член, как сюжет в легенде, переходит из уст в уста». И отправил. Сонечка не ответила. Обиделась принцесса.
Только примостился у телевизора – позвонил Завацкий, отрапортовал, что направляется в клуб «О»:
– Подтягивайся! Мы тут ненадолго зависнем.
– Кто в компании?
– Жека Орлов из «Фазана» и Глебов из «Мосяни».
– Старик, когда ты уразумеешь: мужики вне сферы моих интересов. Я про баб спросил. Как ту блондинку с грудью величали? Олеся, что ли? Позови ее.
– Вот это я понимаю, наш разговор! Сделаю все, что смогу.
– Э, нет, брат. Просто позови Олесю, а все остальное я смогу сделать сам, – Немов провел ладонью по щеке, раздумывая бриться или нет. Решил, что трехдневная щетина еще не борода.
ГЛАВА 24
Мистера Блэквуда было сложно вывести из себя, да и нечем. Самым большим его увлечением вот уже двадцать лет была работа. Ограждать добропорядочных граждан от отбросов общества – занятие романтическое и благородное, поэтому каждое утро приходил в тюрьму с удовольствием. Здесь, на его территории, царил установленный им порядок. Он был отличным начальником, иначе Чикагская окружная тюрьма не числилась бы образцовой. К заключенным относился максимально ровно: не свирепствовал, но и поблажек не давал. Единственный раз его рассердил зэк-легкоатлет, почти сбежавший при помощи шеста для прыжков в высоту. После того случая начальник ужесточил режим и усилил меры безопасности. Но то, что устроил нынче Томас Крайтон, задело серьезнее, чем проступок чудаковатого прыгуна. Ведь если бы служащему приспичило в туалет минутой позже и он вовремя не увидел связанного охранника, то бандиту удалось бы совершить побег! И его, Рея Блэквуда, репутация была бы запятнана!
Простить подобное трудно, да он и не собирался прощать. Некоторые преступники не заслуживают милосердия. Наказание XR1070-го он возьмет под свой контроль. Мужчина покинул рабочий кабинет и направился в «нулевую комнату». Так тюремщики называли специальное помещение, приспособленное для допросов с пристрастием. Последние пять лет оно пустовало. Заняться беглецом Блэквуд приказал лично старшему офицеру Брэдли. Он стреляный воробей и прекрасно владеет техникой причинения боли без видимых повреждений тела. Не стоит давать поводов для истерик союзам защиты гражданских свобод и комиссиям по правам человека. Нет следов пыток – нет доказательств – нет прецедента.
Перед дверью в «нулевку» стояли двое охранников. Они доложили, что допрос длится уже четвертый час. Блэквуд вошел в тесную камеру и облокотился на стену, скрестив руки на груди. На приваренном к полу стуле сидел узник. Руки, ноги и талия были зафиксированы ремнями. Обнаженный торс блестел от пота. Помощник офицера удерживал голову несчастного в запрокинутом положении, а Брэдли прижимал к его лицу мокрое полотенце и периодически капал воду из стакана. Сей метод допроса – waterboarding – весьма действенный и создает у жертвы иллюзию утопления. В прессе муссировались слухи, что ЦРУ применяет это упражнение при подготовке американских военных летчиков к возможным испытаниям во вражеском плену.
Блэквуд сделал знак прекратить. Офицер отнял полотенце, позволив Крайтону вдохнуть. Его грудь конвульсивно вздымалась, пытаясь вобрать побольше воздуха. Через минуту дыхание выровнялось и он посмотрел на вошедшего. Поджарый мужчина, одетый в джинсы, ковбойские сапоги и синюю ветровку, встретил его взгляд.
– Ну, как ты? Как сидится? – любезно поинтересовался начальник тюрьмы.
Томас слабо улыбнулся:
– Знаете, со мной тут плохо обращаются…
– Ай-яй-яй, непорядок. Но ты, наверное, дал повод?
