дождем, оросив пылающую кожу влажным бальзамом. Бледный желток солнца вывалится из скорлупы заснеженных гор, принося тепло. И станет легко. Станет легко. Станет. Легко. Томас потерял сознание.
Перед отбоем обитатели пятнадцатой камеры шестого отсека долго не могли угомониться. Обсуждали невероятное дневное происшествие. Белому почти удалось вырваться из тюрьмы! Али так поразило известие, что он потренировался в зале на полчаса меньше, чем обычно.
– Говорят, он умудрился со скованными за спиной руками обезвредить конвоира…
– У него точно был сообщник, братья, может сам охранник…
– Слыхали, парня вроде в «нулевку» упрятали…
– Блэквуд так возбудился, что лично им занялся…
Бритоголовый краем уха внимал болтовне сокамерников. Сплетни в зоне распространялись с космической скоростью. Не всегда им стоило доверять, но сейчас сведения походили на правду. Али перекинул каучуковый эспандер в левую кисть и продолжил выжимать.
Дверь распахнулась с многообещающим скрипом. Заключенные умолкли и повернули голову в сторону надзирателей, втолкнувших в помещение белого. Он еле держался на ногах. Судя по его потрепанному облику, над ним неслабо потрудились. Пошатываясь, доплелся до койки, одной рукой прижимая другую к туловищу. Сел. Встал. Подошел к железной двери, остановился в двух шагах. Затем сделал резкий выпад, вбивая плечо в металлическую поверхность. Со стоном рухнул на пол.
– Он че, умом повредился? – предположил тщедушный Слим.
У меня иная гипотеза, – Али приблизился к белому, опустился на корточки. Осторожно дотронулся до его правого плеча. Узник заскрипел зубами, отстранился.
– Успокойся, – урезонил темнокожий. – Ты не Мэл Гибсон, самостоятельно не справишься.
Обхватил за локоть, вытянул руку и дернул по дуговой траектории вперед вниз – назад вверх, вправляя вывихнутое плечо. Крайтон замычал, подавив крик.
– Готово, – врачеватель деловито ощупал сустав. Помог пациенту подняться.
– Спасибо.
Томас побрел к умывальнику, сполоснул лицо. Усмехнулся отражению в покарябанном пластиковом зеркале. Лег на нары и моментально уснул. Но спал недолго.
Среди ночи в камеру ворвалась поисковая бригада из пяти человек. Один держал на поводке двух ротвейлеров без намордников. Собаки скалились и рычали.
– Встать!
– Раздеться!
– Руки за голову!
Зэки испуганно повскакивали с нар, торопясь выполнить приказы. Подобные проверки были обычным явлением, обыски организовывались с целью конфискации запрещенных предметов: заключенные умудрялись разживаться холодным оружием, наркотиками, алкоголем.
Поисковики устроили настоящий разгром. Перетряхивали матрасы и подушки, шарили за батареями, копались в личных вещах.
– Чья койка? Твоя? Твоя? – завизжал руководитель бригады. Тонкий девичий голос комически диссонировал с внушительным грозным обликом. Коллеги за глаза величали сотрудника Фаринелли, в честь знаменитого кастрата, певшего чарующим фальцетом.
Крайтон, качавшийся на нетвердых ногах, словно сомнамбула на подоконнике, не сразу понял, что обращаются к нему.
– XR1070, откуда это? – Фаринелли тряс перед лицом целлофановый пакетик. – Героин! Фольга! Спички! Полный комплект!
Псы заливисто залаяли. Рванулись с цепей, распалившись от громкого эха.
– В карцер его!
ГЛАВА 25
Николай Владимирович протянул пухлый конверт:
– Я понимаю, проект еще не завершен. Но те перемены, которые я вижу в кафе, меня вдохновляют. Чтобы и вы не теряли далее вдохновения, примите аванс.
Софочка зарумянилась. В течение получасовой беседы держала конверт в руке и не знала, куда его деть: так сильно смущалась. Да, она на славу потрудилась и заслужила вознаграждение, но было непривычно впервые в жизни получать зарплату. Кроме того, потрясла и фантастическая новость от работодателя: Николай заявил, что его приятель оценил интерьер и не против воспользоваться ее услугами для оформления пентхауса на продажу.
Дома пересчитала деньги и от волнения закусила губу: она не ожидала столь щедрой оплаты. Но в большей степени эффект был не столько в сумме, сколько в осознании того, что Софа заработала ее своим умом! «Значит, я могу сама себя обеспечивать!» – захотелось открыть окно и закричать, сообщить об этом миру, порадовать бредущих по тротуарам прохожих. Новое ощущение приятно покалывало в области груди чуждым ранее словом «независимость». И пускай ее знакомые и подруги осуждающе фыркают и крутят пальцем у виска, она не расстроится. О нет, девушка не забыла центральное правило гламурных дев – «наслаждайся». Наоборот, возвела его в ранг закона, поправка к которому гласила: наслаждение не исчерпывается массажем, шопингом и дискотеками.
Соловьиная трель расплескалась по квартире. Софочка хмыкнула: гости нынче не планировались. Посмотрела в дверной глазок. Леопольд Львович переминался на лестничной площадке, сжимая огромный букет белых роз. Села на пуфик у порога. Мужчина звонил и звонил. Сдалась. Открыла.
– Муся, я хочу отвезти тебя кое-куда. Ненадолго. Не спорь, – в его голосе не было всегдашней
