Рождества. На это зрелище приходят настолько много людей, что гроздьями висят на деревьях и оградах. Мне с большим трудом удалось протиснуться поближе, чтобы снять карнавал на видео.
Шествие представляет собой группу наряженных со вкусом и профессионализмом людей с целью показать прошлую и настоящую жизнь Австралии во всей полноте. После трёхчасового зрелища огромные толпы разъезжаются с трудом, но без скандалов, пробираясь к общественному транспорту, а затем забираясь в него, соблюдая очередь и взаимно извиняясь и благодаря друг друга за уступленное место. Вообще, я заметил, что самые распространенные слова здесь 'спасибо' и 'не беспокойтесь', что на первых порах россиянина приятно удивляет. Согласитесь, что трудно представить в России такое: ты просишь в магазине продавщицу разменять рубль, а она спросит, какой мелочью, да ещё когда подаёт, говорит тебе – спасибо.
Австралийцы вообще приятный народ. Однажды я не заметил, как с багажника упал мой шлем, тут останавливается возле меня машина, из которой подают мне мой шлем. Развернувшись, автомобиль уезжает. Люди ехали мне навстречу, увидели, что шлем упал, развернулись и догнали меня. Подобных примеров я мог бы привести множество.
Земляки-дальневосточники отнеслись ко мне тоже очень хорошо. Когда я посетил ледокол 'Капитан Хлебников', моряки угощали меня и предложили переночевать. Этот ледокол нынче занят перевозками богатых туристов из Австралии в направлении Антарктиды. На борту ледокола – надувные моторные лодки (называются «Зодиак»), которые могут плавать среди айсбергов. Удовольствие не из дешевых: 30 тысяч долларов приносит один турист компании 'Феско'.
Между Пертом и Мельбурном расстояние не малое – 3600 км, но однообразная местность быстро надоедает. Хочется увидеть что-нибудь необычное, а вдоль дороги, за рядами эвкалиптов, тянутся нескончаемые скошенные пшеничные поля с гуляющими по ним баранами, отгороженные проволочными ограждениями, иногда под током. Редкие фермы с ветряками для подзарядки аккумуляторов, ещё реже высятся огромные элеваторы с огромными кучами зерна подле них. Километров в 500 от Перта пейзаж меняется: ещё более скучные пшеничные поля уступают место просто лесу, где между чахлыми одинокими деревьями и кустарниками по сухой почве, месяцами не видящей дождя, прыгают кенгуру. Правда, больше по ночам, эти животные предпочитают в полуденную жару быть где-нибудь в тени. Поскольку они легко перепрыгивают ограждения до двух метров, то часто попадают под колёса автомобилей. Для грузовика эта встреча не страшна, а вот для легковушек не проходит бесследно. А вот если наедешь на вомбата, то машина часто переворачивается. Вомбат – это чёрный поросёнок, его мясо очень плотное. На дороге установлены знаки, где нарисованы кенгуру, вомбат, страус или все вместе, указано расстояние (50 или 10 км). Можно увидеть эту опасность, и водители легковушек едут с осторожностью. Грузовикам же это нипочём, и они несутся со скоростью 100 км, не притормаживая при виде выскочившего животного, а только включают на мгновение фары, иначе животное так и будет стоять на трассе.
Дороги в этой части Австралии узкие, но так как они проходят вровень с грунтом, то можно не бояться, что перевернёшься. Приходится часто съезжать на большой скорости на обочину, что меня как велосипедиста мало устраивает. Ехать на велосипеде, когда в нескольких сантиметрах проскакивает длинный фургон, занятие малоприятное. Машина здесь встречается примерно раз в полчаса, а населенные пункты и вода – километров через 300. Поэтому когда меня на грузовике догнал Терри, я с удовольствием погрузил свой транспорт в фургон и поехал с ним. К тому же, в машине было не так жарко. Местность за стеклом была однообразной, за разговорами мы незаметно достигли залива, где находится порт Аугуста, отсюда ближе всего до Алис-Спрингса. Но ребята убедили меня, что сейчас самая жаркая пора – декабрь, и путешествовать по пустыне смерти подобно, поэтому желательно побыстрей оказаться у моря, и я поехал с ними дальше.
Утром я проснулся от ощущения, что мы едем куда-то не туда, взглянул на компас – точно, едем в обратном направлении, да ещё и с другим фургоном. Сначала я подумал, что ребята, накурившись травки, что-нибудь перепутали, но потом выяснилось, что им подвернулся удачный заказ до Перта, и они передали свой фургон (с моим велосипедом) другому водителю. Меня это не очень-то устраивало. В Перте меня ждал ещё один сюрприз. Сын Терри сел на другой грузовик, а я поехал в 'Кенворде' уже в качестве напарника (до этого я показывал свои права и говорил, что работал водителем). Но за руль я сел только через 1000 км. В пустынной местности я проехал 600 км за 5 часов, порой нарушая инструкцию (нельзя ехать более 100 км в час), так как сам Терри гнал машину в этих местах 120 км в час, потому что ГАИ здесь нет.
В Мельбурне мы разгрузились, отцепив фургон, и поехали за велосипедом, он был в сохранности. Как оказалось, Терри не имеет дома, при разводе жене досталось жильё, а ему машина, которая стоит 150 тысяч долларов. В ней он с сыном и живёт, предпочитая заработок тратить на травку. Благо, в 'Траке' большая спальная кабина, рядом кафе со всеми удобствами, где можно постирать и помыться дальнобойщикам. Я же навёл кое-какие справки по телефону и поехал искать русских.
Мельбурн – это почти копия Перта, увеличенная в два раза. В центре небоскрёбы и разбросанные на многие километры районы города, каждый со своим колоритом. Есть китайские кварталы, есть индусские, есть и русские. Один из них – в пригороде под названием Денденог, куда я и приехал, получив адрес в отделе эмиграции. По указанному адресу находилось русское благотворительное общество имени Святого Иоанна Крондштадтского, которое осуществляло попечительство над домом престарелых. Здесь же, неподалёку, расположена православная церковь, куда эти старички, а также обслуживающий персонал могут ходить на службы. Здесь же расположен небольшой русский посёлок, чьи дома, впрочем, ничем не отличаются от других домов.
В Мельбурн я попал как раз на Крисмас, то есть 26 декабря. Православное же Рождество 7 января, а до этого пост, и по канонам ортодоксальной церкви гулять на 1 января нельзя, так как разговляться следует только 7 января. Некоторые русские здесь, как и в России, предпочитают праздновать Новый год, Рождество и Старый Новый год. Вот на празднование Нового года я и был приглашён, где, вопреки рекомендации церкви, собралось много людей. Атмосфера, надо сказать, здесь несколько иная, чем в России на подобных мероприятиях. В спортивном зале школы поставили длинные столы, прилично накрытые, хотя здесь собрались в основном простые люди.
Сначала было всё, как в России: звучали тосты, пили, закусывали, но когда дело дошло до танцев, то я попал как бы в Россию начала века. Выплясывали краковяк, польку, речку, реченьку, потом небольшой хор спел несколько песен, давно забытых нами. Все выпили изрядно, но обошлось без мордобоя. К четырём часам утра гости разъехались на своих машинах, а те, кто изрядно выпил, – на такси, оставив свои машины без всякой охраны и сигнализации.
Я познакомился со многими людьми, которые потом организовали мне экскурсию в Мельбурн. Мельбурн – красивый город, в нём много старинных построек, он очень зелёный. У каждого дома есть небольшой сад, где растут сливы, абрикосы. Это самый южный город в Австралии, и деревья здесь знают, что такое листопад. Кстати, возле домов русских растут берёзы, как напоминание о Родине. В Мельбурне я бывал в домах у многих русских, сохранивших здесь национальное хлебосольство и умение сальцо посолить, карпов наловить, самому починить машину – чего не скажешь об австралийцах или о новоприезжих русских, которые в основном с радостью пользуются услугами здешней цивилизации.
Бывал я и в более богатых домах, где уже нет старого русского уклада, но остались гостеприимство и радушие. Как я понял из разговоров, Австралия даёт возможность реализовывать свои способности, не прибегая к сделке с совестью. Люди, посетившие Россию, почти всегда возвращаются потом обратно в
