Посёлок Коджурахо небольшой. Его жители в основном занимаются обслуживанием туристов, во множестве прибывающих сюда, чтобы полюбоваться искусством древних мастеров, запечатлевших в камне эротические сцены тех времён, отличающиеся большой изобретательностью. Кроме этого храма имеется немало других, правда, менее посещаемых. Но в этих местах мне больше понравилась природа, первозданная красота которой сохранена в национальных парках. Один из них мы посетили вместе с моими корейскими друзьями.
Мы поехали в заповедник на нанятом моим другом джипе и по дороге, зная менталитет местных людей, я попросился за руль. Шофер, к удивлению корейцев, с удовольствием уступил мне место. Я практически в каждой стране не упускаю возможности прокатиться на автомобиле местного производства, если таковые имеются. Индийские грузовики и автобусы изготовлены на одной базе и представляют собой громоздкие, уродливые, но довольно прочные конструкции, рассчитанные на перевозку грузов и пассажиров по разбитым дорогам Индии. В кабину грузовика может при желании набиться человек 10-15, что иногда и позволяют себе делать водители за плату, в два раза меньшую, чем на автобусе.
Как только выезжаешь за пределы города, сразу же начинается сельская идиллия. Там люди живут хотя бы не в такой тесноте, как в городах. Дети здесь задействованы на сельхозработах, но все равно «на одного с сошкой – семеро с ложкой». Мне удалось снять на камеру, как старшие дети лет 10-15 носят своих младшеньких на голове в корзинах. А за то, что их снимаешь, дети просят денежку. Но это вблизи туристических центров, а в глубинке они еще не испорчены цивилизацией.
От Коджурахо до Бомбея я решил ехать автостопом и идти пешком, так как время еще позволяло. Мне хотелось понаблюдать за людьми в тех местах, где цивилизация не чувствует себя полноправной хозяйкой. Дней пять я шел, ночуя вблизи деревень или в домах крестьян, заходя на мелкие производства, беседуя с крестьянами. Надо сказать, что в глубинке с английским напряженка, но общение вполне возможно, так как люди очень доброжелательные.
Чтобы не возить изделия издалека, в каждой деревне занимаются гончарным производством, благо глинозем красного цвета всегда под рукой. Так что в горшках и черепице нет недостатка. А вот дороги оставляют желать лучшего. Индусы практически не употребляют алкоголя, но курят очень много. Поэтому в каждой деревне выращивают табак, из которого на месте делают очень дешевые сигареты, по виду напоминающие русские самокрутки. Только вместо газеты используется табачный лист. У детей игрушки, какими я играл в детстве, – колесо на палочке, деревянные машинки на веревочке и бумажные змеи. А помогают они родителям тем, что пасут скот и собирают кизяк на топливо. Тем же занимался и я в пору своего деревенского детства. Попал я и на деревенскую свадьбу, жаль только, что на ее конец, поэтому каких-то особых обрядов не увидел: видел только, что гостей обильно угощают, но спиртного не подают, а вот бетеля жуют много, поэтому за столами царит возбуждение, хотя и в нормальном состоянии индусы разговаривают много. Иногда в больших деревнях устраивают концерты, на которых самодеятельные артисты показывают, на что они способны – поют, танцуют. На таких представлениях собирается всегда много зрителей и ведут они себя, как дети, бурно реагируя на происходящее на сцене. Но драк в Индии я не видел ни разу: индусы очень мирный народ.
Менталитет у индусов, конечно же, совсем иной, чем у нас. Манеры отличаются от наших, особенно жестикуляция. Еще я заметил у них одно типичное слово, которое очень часто употребляется в разговоре – 'ача'. Оно выражает удивление, согласие и еще что-то. При этом они странно качают головами – не кивают и не мотают, как мы, а наклоняют от плеча к плечу. Еще они очень интересно пьют воду из бутылок – не касаясь горлышек губами, называя это 'интернешнл дринк'.
Так от поселка к поселку я добрался пешком и автостопом до Бомбея, по пути посещая места, где есть что-нибудь примечательное. Не буду повторяться, описывая храмы, которые я посетил. Остановлюсь лишь на буддийском, расположенном в русле реки. Точнее, это не один, а несколько десятков храмов со статуями Будды. Все они расположены на разных уровнях в пещерах, выдолбленных в скальной породе вначале водой, а затем расширенных руками человека до размеров 50 на 50 метров и высотой метра три. А над ними нависает еще метров 30 породы. Весь этот комплекс расположен в ущелье и выглядит довольно живописно, привлекая многочисленных туристов. Название этого местечка – Аджента.
Осмотрев за 25 дней все, что намечал, я прибыл в Бомбей. Этот моногомиллионный город показался мне намного чище, чем остальные города в этом регионе. И в нем ощущается влияние Европы, это выражается хотя бы в том, что многие девушки ходят в брюках, а не в традиционном сари. Вообще Бомбей считается промышленным и деловым центром Индии, этому, вероятно, способствует то, что он является самым крупным в стране международным портом. Когда я совершал экскурсии по городу на автобусах, то увидел, как много здесь зданий времен английской колонизации. Особенно мне нравилось ездить на двухэтажных автобусах, где ничего не мешает обзору. Эти экскурсии я совершил после визита в морской порт, где пытался найти российское судно.
Мне сказали, что суда с российским экипажем бывают в среднем раз в неделю, но посторонних в порт не пускают, поэтому, взяв телефоны диспетчера, я отправился на экскурсии по городу. Однако в Бомбее мне не повезло – я подхватил всё-таки амёбиоз, болезнь, весьма распространённую здесь. Её возбудитель – амёба – может находиться в любой капельке некипячёной воды. Болезнь эта очень опасная и может закончиться летальным исходом. К тому же у меня на фоне ослабления организма дала рецидив давно не беспокоившая меня малярия. Так что к вечеру первого дня пребывания в Бомбее я был, мягко говоря, не в форме. С температурой 41 я добрался до консульства РФ, так как ночевать где-нибудь в парке, где до полуночи тебя будут расспрашивать его ночные обитатели, не хотелось.
Памятуя о тёплом приёме в Дели, я рассчитывал на тёплое отношение россиян и здесь. Но не тут-то было: я едва уговорил консула, чтобы меня оставили на территории консульства. Ночёвка на холодном от кондиционера мраморном полу не добавила здоровья. Наутро я сдал анализ (на свои последние деньги), и к обеду пришёл за результатом, который оказался положительным. Теперь я знал, от чего лечиться, но денег на медикаменты у меня уже не было (а снять деньги со своей «международной» карточки я так нигде и не смог). И врач при консульстве посоветовал мне обратиться в муниципальный госпиталь: там лечат бесплатно. Я видел по его лицу, что он хотел бы помочь мне, но не может оспаривать решение начальства – отказать мне в помощи.
Я последовал совету доктора и отправился пешком в ближайшую больницу для бедных, хотя понимал, что лёжа в палате с инфекционниками, можно подхватить ещё что-нибудь, так как иммунитет ослаблен. Но другого выхода пока не видел. Российского судна, где мог бы помочь судовой врач, в порту не было. Я брёл по улице как сомнамбула, рюкзак казался чересчур тяжёлым, меня бил озноб, несмотря на 35-градусную жару. Мозги как бы были наполнены ватой и уши тоже. В голове медленно плыли мысли о детях, о смерти. И тут на одном из зданий я увидел католический крест и подумал: вот здесь мне должны помочь. Вошёл на территорию, наверное, по моему виду нетрудно было догадаться, что я болен, потому что мне сразу же предложили прилечь отдохнуть. Узнав, что я из России, падре Денис сказал, что здесь недалеко консульство, и неплохо бы мне обратиться к врачу. Неудобно было говорить, что мне там отказали, поэтому я сказал, что уже вечер и, по-видимому, там теперь нет начальства, поэтому я решил зайти за помощью к ним. В церкви было три священника, и все они оказались очень добрыми людьми. У них не могло возникнуть даже мысли о том, что можно оставить без помощи человека в таком состоянии. Мне предоставили комнату со всеми удобствами, потом я отужинал вместе с ними. Наутро меня отвезли в больницу, где назначили лечение, и человек, который привёз меня, выкупил лекарства. В общем, ночь я провёл у этих милых людей. А днём, несмотря на плохое самочувствие, поехал в порт, потому что пришло российское судно, и надо было караулить у выхода, чтобы не пропустить моряков с этого судна.
