добровольно отправляется в Орду судиться с Юрием. Приближенные отговаривают князя от поездки на верную смерть, но он говорит в ответ, что лучше ему положить «душу свою за многие души». В орде Михаила держат в оковах и с тяжелой колодкой на шее. По приговору хана люди московского князя убивают его и вырезают ножом сердце.
Сейчас из всех святых князей, среди которых были фигуры действительно достойные для почитания благодарными потомками, в памяти народной сохранился только Александр Ярославич. Герои, подобные Михаилу Тверскому, Михаилу Черниговскому, Всеволоду-Гавриилу преданы забвению.
Царствование Ивана Грозного – переломный момент в формировании культа Александра Ярославича. В эти годы он получил прозвище «Невский» и был объявлен общенациональным святым, в честь которого ежегодно отмечался церковный праздник. Его сравнивают со «вторым Константином», «новым Владимиром», объявляют «предивным чудотворцем». К названию Рождественского монастыря прибавлено новое: «святого благоверного князя Александра Ярославича Невского».
Началось «продвижение» Александра Ярославича с реформы, затеянной митрополитом Макарием. Московским митрополитом бывший архиепископ новгородский Макарий стал в 1542 году. Ему приписывается инициатива венчания Ивана Грозного на царство. Макарий многое сделал для укрепления власти московского митрополита и ограничения самостоятельности региональных иерархов русской церкви.
Одним из важнейших шагов в этом направлении было введение централизованного почитания святых. Макарий приказал собрать сведения о всех русских святых. Зачем главному церковному иерарху Московской Руси понадобилось проводить ревизию почитаемых на Руси святых? Дело в том, что исторически сложилось так, что в каждом уделе почитали своих святых, канонизированных на местах. В Пскове одних, в Новгороде других, во Владимире – третьих. Единство церкви, так же как и единство государства, требовало, чтобы по всей Руси молились одним и тем же утвержденным в Москве святым. Чтение в церквях по всей стране «Житий» этих святых должно было способствовать укреплению власти Москвы и правящей династии. Именно с таким прицелом и подбирались под надзором Макария святые, достойные почитания в общенациональном масштабе.
В 1547 году состоялся Собор (вошедший в историю под именем «Стоглавый»), на котором под председательством митрополита Макария были определены двенадцать святых Русской Православной Церкви, среди которых и Александр Ярославич. Тогда же царь Иван IV приказал собрать сведения о чудотворцах и сотворенных ими чудесах. Через два года на новом Соборе был подведен итог этой работе. За это время удалось добыть «достоверные» свидетельства о чудесах, приписываемых Александру Ярославичу. Все они были записаны со слов монахов Владимирского Рождественского монастыря. В результате их творческих усилий в заново отредактированное «Житие» князя включили тринадцать чудес, имевших место «в последняя лета». Первое из них произошло не накануне Куликовской битвы, как утверждалось ранее, а еще на похоронах князя: «По окончании отпевания эконом митрополита Кирилла Севастиан приступил ко гробу и хотел разогнуть руку почившего, чтобы вложить духовную грамоту; тогда почивший сам, как живой, простер руку свою и взял грамоту от руки митрополита. Великий страх объял всех, так что от раки отступили. Об этом рассказывали всем сам митрополит Кирилл и эконом его – Севастиан. Кто, братие, слышавши об этом, не подивится чуду, совершившемуся от бездыханного тела, привезенного из далекого места в зимнее время?!»
Последующее столетие никаких чудес, связанный с Александром Ярославичем, не происходило. Второе только через сто лет – уже упомянутое явление во время Куликовской битвы. После этого святой себя никак не проявлял до XVI века, к которому и относятся остальные чудеса. Причем, если верить монахам, буквально накануне решения Ивана Васильевича собрать сведения о чудесах, святого буквально прорвало, и он совершал чудеса чуть ли не каждый год. Особенно интенсивно последние шесть лет перед Стоглавым Собором, на котором он был объявлен общенациональным святым. Например, седьмое помечено 1541 годом. Оставшиеся шесть святой Александр Ярославич явил за последующие шесть лет. После того как монахи выполнили поручение царя по регистрации чудес от мощей князя, чудотворческая активность святого сразу же резко снизилась.
Но одного приписывания мощам Александра Ярославича чудес было недостаточно для того, чтобы причислить его к лику святых. Еще в середине XI века в Киевской Руси в связи с канонизацией князя Владимира Красное Солнышко началась полемика по поводу того, являются ли чудеса от мощей признаком святости. Автор «Жития» Владимира Иаков Мних на возражение оппонентов, указывавших на то, что по смерти этого князя не было никаких чудес, ссылался на одного из отцов христианской церкви Иоанна Златоуста, который говорил, что святость достигается не чудотворением, а добрыми делами. Иаков пишет, что многие святые праведники чудес не сотворили, но святыми являются, и наоборот, многие творящие чудеса, например волхвы, совершают их «бесовским образом». «По делам узнайте святого» – призывает современников Иаков. С этого времени в Русской Православной Церкви для канонизации очередного святого его дела при жизни значили больше, чем чудеса после смерти. В отличие от князя Владимира, который праведной жизнью не отличался, но принял историческое решение о крещении Руси, за что и был причислен к лику святых, Александр Ярославич не был ни праведником, не совершил при жизни никаких подвигов, позволяющих объявить его святым. Следовательно, надо было найти в биографии князя такие эпизоды, которые, при соответствующей их интерпретации, свидетельствовали о том, что при жизни он совершал «добрые дела». Наиболее подходящее место в его биографии – конфликты с западными соседями. Их необходимо было представить не как заурядные пограничные стычки, а как великие сражения, благодаря которым православная Русь была спасена от католиков, которые хотели навязать ей свою веру (одним из последствий чего, видимо, было бы то, что и русским пришлось бы начать по их примеру пить свою мочу). Именно эту цель преследует автор «Жития». При этом они старательно обходят стороной ордынскую политику Александра Ярославича. Если летописи пишут о татаро-монгольском нашествии как о национальной трагедии и «каре божьей» и ничего не сообщают о «крестовом походе» или агрессии католического Запада, то в «Житии» акценты расставлены по-другому. Если посчитать, сколько в «Житии» сказано об отношениях Александра с Ордой, то в процентном отношении ко всему тексту это составит менее пяти процентов!!! Удивительный факт, если учесть, что большая часть деятельности Александра Ярославича на княжеском посту пришлась на самый драматический момент взаимоотношений Руси с Ордой: Батыево нашествие, Неврюева рать (которые историки называют более разрушительным бедствием, чем само нашествие), монгольская перепись населения Руси. По поводу последней, в ходе которой новгородцы: побили баскаков, но с помощью Александра монголам удалось навести порядок, Д. Феннел язвительно замечает: «Нашему удивлению не было бы предела, если бы почтительный автор «Жития» Александра хотя бы упомянул об этом эпизоде» (указ. соч., с. 159).
Первоначальная редакция «Жития» об ордынской политике князя сообщает следующее: «Решил князь Александр пойти к царю в Орду, и благословил его епископ Кирилл. И увидел его царь Батый, и поразился, и сказал вельможам своим: «Истину мне сказали, что нет князя, подобного ему». Почтив же его достойно, он отпустил Александра. После этого разгневался царь Батый на меньшего брата его Андрея и послал воеводу своего Неврюя разорить землю Суздальскую. После разорения Неврюем земли Суздальской князь великий Александр воздвиг церкви, города отстроил, людей разогнанных собрал в дома их».
И в другом месте: «Было в те времена насилие великое от иноверных, гнали они христиан, заставляя их воевать на своей стороне. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей своих от этой беды»… И это все, что можно узнать из «Жития» о самом драматичном эпизоде отечественной истории. Что же пытается скрыть автор «Жития»?
Дело в том, что Андрей Ярославович, которого Александр руками татар Неврюя сместил с
