выпустит тебя из ракеты. В шлюзе работает система контроля на чужеродную органику — вирус не проскочит, не то что ты. Так что лучше вылезай, я все еще могу отвезти тебя домой. А вернусь вместе с зоологами.
Он еще немного постоял, ожидая, должно быть, моей капитуляции. Затем послышался смешок:
— Честно говоря, я бы тоже не вышел.
И двери вновь сомкнулись.
Я легла на живот, прижавшись щекой к прохладному полу, и стала ждать. Казалось, прошло уже полчаса, а то и больше, но вот снизу раздался глухой гул, заставивший герметичные переборки мелко завибрировать. Я подумала, что мы уже летим, и успела удивиться, что не чувствую перегрузки, — и вот тут-то меня вдавило в жесткий пол. Поначалу это было даже забавно — чувствовать отяжелевшие конечности, крылья, которые навалились на спину, словно сделавшись чугунными… но вскоре я почувствовала то, о чем говорил Раджив. Дышать стало трудно из-за сдавленной грудной клетки, да и сердцу не слишком нравилось гонять кровь, потяжелевшую более чем вчетверо, g ведь соответствует человеческой, а не нашей силе тяжести. К тому же лежать прижатой к твердой плоскости пола было попросту больно.
Но вот наконец тяжесть схлынула, точно река, возвращающаяся в нормальное русло после паводка. Я села на полу, думая, что у меня, должно быть, все тело в синяках. Конечно, я тут же сказала себе, что это ерунда — главное, я в космосе, я лечу! Однако по мере того, как новизна этой мысли блекла, мне становилось скучно. Сознание говорило, что я переживаю самое невероятное приключение в истории аньйо, а чувства возражали, что я просто сижу в полной темноте среди каких-то ящиков, и это ничем не отличается от сарая где-нибудь в Ранайе. Или, скажем, в Илсудруме. На мгновение мелькнула жуткая мысль, что и пришельцы, и все остальное мне просто приснилось, а на самом деле я нахожусь на портовом складе, куда забралась после бегства из зверинца. Я испуганно ощупала свои ноги, но, обнаружив на них гантруские кожаные башмаки вместо матерчатых туфель, успокоилась.
Но все-таки не могла же я сидеть так до бесконечности, так что, не выдержав, я пошла ощупью в направлении дверей. Довольно долго я шарила по стенам в темноте, прежде чем мне попалась какая-то квадратная кнопка. Я нажала на нее, не особо задумываясь о возможных последствиях, но она сделала то, на что я и надеялась, — открыла двери, и я вышла на освещенную площадку, примыкавшую к грузовому люку. Наверх уводила крутая винтовая лестница, обвивавшаяся вокруг толстой цилиндрической трубы с дверью. Возле двери была кнопка; я нажала на нее, и та засветилась, но больше ничего не произошло. Я чуть подождала и разочарованно двинулась в сторону лестницы, но тут дверь почти беззвучно уехала вбок, впуская меня в круглую кабину. Внутри не было ничего интересного, кроме нескольких кнопок, расположенных одна над другой; рядом с каждой шла надпись на человеческом языке.
Я нажала верхнюю; дверь тут же закрылась, и я почувствовала, что поднимаюсь. Через несколько мгновений кабина выпустила меня на новой площадке; там тоже была дверь, и мне ничего не оставалось, как нажать на другую кнопку. Почему-то в ракете, в отличие от базы, все эти двери отличались редкостным упрямством и не желали открываться при одном лишь моем приближении. А эта не открылась даже после нажатия кнопки. Вместо этого раздался удивленный голос:
— Ху зе хелл из ит?!
— Это я, Эйольта, — сказала я по-ранайски, ожидая любой реакции.
Но наступила тишина. Я уже подумывала, не нажать ли на кнопку еще раз, когда дверь вдруг поехала в сторону. За ней был открытый космос! Чернота неба, усеянного звездами гуще, чем в самую ясную ночь, и в этой черноте ярко светился огромный голубой полумесяц. Ученые аньйо, измерив давление на уровне моря и в горах, давно сделали вывод, что на большой высоте воздуха слишком мало для дыхания, да и Раджив подтвердил это во время наших полетов. Я задержала дыхание и в ужасе отпрянула. Но уже в следующий миг поняла, что передо мной — такая же иллюзия, как и живые пейзажи на стенах человеческих домов.
— Ну входи, раз уж ты здесь, — услышала я и последовала совету.
Посреди космоса стоял круглый стол, на котором мягко светились дисплеи. Вокруг стола располагались шесть одноногих кресел; три из них, через одно, пустовали, в остальных сидели Раджив и двое пришельцев, с которыми я прежде виделась на базе, но общалась мало: розовокожий Сергей и желтокожая Кирико. Я подошла к ним, неуверенно ступая по распростертому под ногами звездному небу.
— Ну и ну, — продолжал Сергей, повернувшись вместе с креслом в мою сторону. — У нас на борту заяц. Прямо как в фантастических романах. Я предупреждал Валерию, что за девчонкой нужен глаз да глаз.
— Вам следовало выставить охрану при погрузке, — виновато улыбнулась я.
— Мы это учтем, — пообещал Сергей. — Вот что значит один раз нарушить инструкцию, допустив инопланетянина на базу. Вся система безопасности летит к чертям. Ну что, коллеги, выкинем ее в космос прямо сейчас или подождем, пока Джордж спустит с нас шкуры?
— Сергей, — поморщилась Кирико, — не пугай ребенка.
— Я не ребенок! — оскорбилась я. — Мне почти шестнадцать. И после всего, через что я прошла, меня не так легко напугать. Если бы он и вправду хотел причинить мне зло, он бы сказал вам об этом на инглише.
— Сильна, — восхитился Сергей. — Раджив, сознавайся, твоя работа?
— По-твоему, я уже не понимаю разницы между флаером и челночной ракетой? — возмутился пилот, на мой взгляд, чересчур бурно.
— Раджив тут ни при чем! — заверила я их. — Я сама.
— Это вы Джорджу будете рассказывать. Я решила сменить тему.
— Так выглядит Земля из космоса? — спросила я, указывая на голубой серп. — Красиво.
— Нет, — ответил Сергей, — это Лийа. Твоя Земля вот, — он показал себе под ноги.
Теперь я уже и сама видела свою ошибку — сквозь голубизну проглядывали очертания гор и круглых кратеров, совсем не похожие на знакомую мне географическую карту. Но где же Земля? Под столом я видела только черноту. И лишь вглядевшись, различила, что она чуть светлее, чем космос вокруг, и лишена звезд, а с дальней от меня стороны стола ее очерчивает тоненькая синяя дуга.
— Мы над ночной стороной, — пояснил Раджив.
— А где «Дарвин»?
— Далеко, на бруноцентрической орбите. Отсюда его не видно, он с другой стороны. — Раджив ткнул в пол.
— Разве мы летим не туда?
— Нет, на нашу базу на Лийе, — ответил пилот, а Сергей довольно осклабился:
— Что, не ожидала при жизни попасть в рай? Впрочем, можем и в ад доставить — на Лла у нас тоже станция наблюдения.
— Я никогда не верила в эти поповские глупости, — гневно сверкнула на него глазами я и вновь обратилась к Радживу: — А зачем вам так много баз?
— С Лла удобно наблюдать за планетой, но это просто астероид, хотя для астероида он довольно крупный, там совсем маленькая сила тяжести, а в этом есть свои неудобства. Лучше уж потратить лишнее топливо на взлет, благо мы можем наделать его в любых количествах, чем взлететь, когда ты вовсе этого не желаешь. Поэтому на Лла у нас только автоматика. А Лийа больше и массивнее, там наша главная база.
— Погоди, как это — Лийа больше? Всегда же считалось, что наоборот… Это и невооруженным глазом видно.
— Лийа просто дальше, — хохотнул Сергей. — Они имеют кратные периоды вращения и разные плоскости орбиты, поэтому вы никогда не наблюдали затмений. Но все равно ваши астрономы давно могли бы измерить параллакс и обнаружить это. Но как же, ведь невооруженным глазом видно, да и в Святом Троекнижии сказано…
— Не очень-то хорохорься, — осадила его Кирико. — Или тебе напомнить про Аристотеля? Вообрази себе, Эйольта, был у них в древности такой философ, который написал, что у мухи восемь ног. Муха — едва ли не самое распространенное насекомое нашей планеты, каждый человек видел ее за свою жизнь, наверное, миллион раз… Так вот почти за полторы тысячи лет ни один из этих европейских умников не удосужился проверить и убедиться, что ног на самом деле шесть!
