Чужая

СОПЛЯ: И как – получалось? Свиньи не бросались? Яйца не отгрызли?

ГИРЯ (поняв, что Сопля издевается): Давай раз въебу – прозреешь.

СОПЛЯ (нож, которым он постоянно играл, замирает в руке, острие направлено в сторону Гири): Да ну? А может, я тебе быстрее кишки выпущу?

ГИРЯ (резко садится): Ты что, Василий? (Берется за рукоятку пистолета, который у него за поясом.): Это тебе не фехтование, тут лампочка не загорится.

Звонок в дверь. Гиря и Сопля вскакивают, достают оружие и занимают позиции возле дверей. Дверь открывается ключом.

В квартиру заходят Малыш, Шустрый и проститутка. Проститутка останавливается в дверях, при виде Гири с «чизеттой» в руке. Шустрый ее подталкивает в спину, и, зацепившись за порог, она влетает в квартиру, Гиря без труда ловит ее за шею и, зажав в «ключ», ведет в комнату, где укладывает на матрас лицом вниз, после чего фиксирует ее, надавив коленом на шею. Шустрый в это время захватывает ее ногу, снимает туфлю и зажимает ногу у себя под мышкой, согнув в колене. Это захват, известный в рестлинге как «бостонский краб».

Малыш идет на кухню и возвращается с деревянной скалкой. Не говоря ни слова – наносит по ступне проститутки десять очень сильных ударов, проститутка пытается кричать, но не может, так как лицо прижато к матрасу. Перестав бить, Малыш знаком показывает Гире, чтобы тот убрал колено.

МАЛЫШ (проститутке): Откуда ты?

ПРОСТИТУТКА (севшим от страха голосом, сквозь слезы): Из Омска.

МАЛЫШ: Здесь сама работаешь или вас много?

ПРОСТИТУТКА: Много. Десять.

МАЛЫШ: Где?

ПРОСТИТУТКА (медлит с ответом): Я улицу не знаю…

Малыш, не говоря ни слова, встает с корточек, Гиря опять наступает коленом на шею проститутки, и Малыш опять бьет ее скалкой по ступне, которая заметно опухла от ударов. Опять десять раз.

МАЛЫШ: Где?

ПРОСТИТУТКА: В частном доме. Я покажу.

МАЛЫШ: С вами кто?

ПРОСТИТУТКА: Двое. Русские.

МАЛЫШ: Кто такие?

ПРОСТИТУТКА: Я правда не знаю. Русские, из разных городов. Из Казани один, другой из Воронежа.

МАЛЫШ: А остальные? Ты их видела?

ПРОСТИТУТКА: Да. Человек десять. Не знаю где, с нами только двое.

МАЛЫШ (достает фотографию Чужой): Видела ее?

ПРОСТИТУТКА: Я не вижу ничего, я заплаканная.

МАЛЫШ (Сопле): Намочи полотенце.

Сопля приносит мокрое полотенце, Малыш протирает лицо проститутки, причем не грубо, а заботливо, как ребенку.

МАЛЫШ: Так видела?

ПРОСТИТУТКА: Да. Это Анжела.

МАЛЫШ: Она сейчас где?

ПРОСТИТУТКА: Не знаю. Они ее избили, она с ними ругалась. Хуев им понапихала. Потом подралась, они ее избили.

МАЛЫШ: Избили – а потом?

ПРОСТИТУТКА: Увезли через пару дней куда-то. Потом хвастались, что продали, и нам угрожали, кто будет крысить деньги – тоже продадут.

МАЛЫШ: Они где сейчас? В доме?

ПРОСТИТУТКА: Да. Только они не открывают чужим, боятся полиции.

МАЛЫШ: Да не бойся (смеется):, не убьем. А ты молодец, умная – сразу придумала причину, чтоб тебя не убивать.

ГИРЯ: Кричать не будешь?

ПРОСТИТУТКА: Нет.

ГИРЯ: Вставай.

Шустрый отпускает ногу проститутки и встает. Та возится на матрасе, смотрит на свою ногу, пытается поставить ступню на пол, вскрикивает от боли. Ноги и руки у нее трясутся, она очень бледная.

ШУСТРЫЙ (протягивает руку): Давай помогу.

Проститутка берет его за руку, встает и пробует наступить на ногу. После чего вскрикивает от боли и валится на матрас.

Все смеются.

СОПЛЯ (Малышу): Я выиграл.

МАЛЫШ: С каких делов?

СОПЛЯ: Ну я сказал, что с десяти раз по пятке, и ходить не сможет.

МАЛЫШ: Так я дал двадцать.

СОПЛЯ: Ну так десять лишних, она б и с десяти не ходила б.

МАЛЫШ: Я такие захера забыл уже, ты мне не пропихивай. Гиря выиграл.

ГИРЯ: Двадцать – самое то.

Проститутка слушает этот разговор, смотрит на деньги, которые Малыш передает Гире, и неожиданно начинает плакать навзрыд, уткнувшись лицом в матрас.

* * *

Вечер. Частный дом, двухэтажный, но не роскошный, такие строят в богатых селах – крепкие и примитивные, с минимумом отделки. На окнах решетки, входная дверь металлическая.

В большой комнате возле телевизора сидят двое. Это молодые люди, лет 23-25-ти, один нерусский, скорее всего татарин, второй типичный русак, они атлеты, но весьма запущенные – неопрятные, лица нездорового цвета, исхудавшие – наркоманы.

На столе лежит набор наркомана – одноразовые шприцы, которые используются многоразово, ложки, зажигалка, резиновый жгут, порезанный лимон и т. п., лежит и маленький пакетик, две – три четверти героина. Наркоманы ищут друг на друге вены, они голые по пояс, один колет другого в какую-то вену, которую нашел на спине.

ТАТАРИН: Ох, блядь, есть…

РУССКИЙ: Я заебался искать у тебя синявки. Надо пах распечатать.

ТАТАРИН: Я пока не буду, боюсь… Это гроб.

РУССКИЙ: Сам будешь вечером искать, нехуй мне больше делать.

ТАТАРИН (заплетающимся языком): Да на хуй ты нужен… твари уколят…

РУССКИЙ: Одна уже уколола…

(Визуализация.): Чужая возится со шприцом – ищет вены на Татарине – заходит за спину – крупно лицо Чужой, ненавидящее, она шепотом говорит: «Сука, заебал…» – после чего втыкает иглу в мышцу и вводит раствор. Татарин ожидает прихода, прихода нет.

Поняв, что она уколола его в мышцу, чтобы не возиться – вскакивает и бьет ее по лицу ладонью, точнее, не ладонью, а основанием ладони, очень сильно, Чужая падает, потом встает, и, не говоря ни слова, бросается на Татарина с кулаками, бьет очень грамотно, серией ударов, кровь… Ошеломленный Татарин отступает на пару шагов, потом приходит в себя и снова бросается на Чужую.

Драка, мат, прибегает Русский, вдвоем они заламывают Чужую и тащат в другую комнату. Крупным планом – избитая Чужая, разъяренный Татарин у нее на глазах поджигает загранпаспорт, горит фотография, та же, что и у Малыша.

* * *

Татарин достает нарды, в комнату заходят проститутки, видимо, их не пускали в комнату во время приема наркотиков. Проститутки, одетые по-домашнему, то есть – в дешевые кричащие