Чужая

ШУСТРЫЙ (обращаясь к связанным сутенерам): Вы веревки перегрызайте – специально зубы вам не выбивали. Только не сейчас, а когда мы дом подожжем.

Гиря, собирающий деньги со стола, смеется.

Шустрый встает, поворачивается лицом к Гире, тот незаметно для Татарина и Русского передает Шустрому газовый пистолет.

ШУСТРЫЙ (Русскому): Ну что, дурачок. Сказали: кто больше расскажет – тот и жить будет. Ты проиграл. (Приставляет ствол ко лбу Русского и спускает курок. Выстрел, облако газа, крик…)

МАЛЫШ: Всем лежать! (Шустрому.): Ты что, блядь?!

Шустрый бросает пистолет Гире, тот быстро разбирает оружие и бросает в кулек с деньгами затворную раму от «кольта», детали от «парабеллума» и обоймы.

Все быстро выходят, Сопля отрезает провод от телефона, причем у самого корпуса, соединить провода невозможно, потом салютует ножом проституткам, как рыцарь мечом, и уходит.

Проститутки разбирают свои вещи, паспорта…

Русский мычит, по лицу течет кровь из раны на лбу, он показывает, чтобы его развязали, ни одна проститутка не обращает внимания.

Собравшись и одевшись, проститутки быстро уходят из дому.

* * *

В машине.

МАЛЫШ: Ну, теперь будет хуже. Эти пидоры продали ее за полторушку зелени цыганам, а цыгане здесь не такие чмошники, как у нас. Хотя, конечно, тоже пидоры. Связываться опасно, без стрельбы не обойдется.

ГИРЯ: Зря мы этих нариков не угандошили. Это из-за них теперь бойня будет, они с цыганами связались.

Шустрый и Сопля при слове «бойня» смеются.

МАЛЫШ: Да тихо, вы. После дела поржем. На хуя их убивать? Свои же и кончат – постанова у них такая, беспредельная до делов. Ну и телки теперь разбежались, волоебам сваливать надо – жить-то не за что. Так что вальнут их свои, и к гадалке не ходи. Нам лучше – они же сами вывезут и закопают, а опознать нас только первая блядь может, что мы в «Бизнес-центре» выхватили, да эти два гуська. Остальные телки с перепугу и не признают. Да и не будут они пиздеть – быстро отсасывают себе на билет, и с первым паровозом по родным колхозам.

СОПЛЯ: А эти, русские, нам предъявить не могут, что мы беспредельщина?

МАЛЫШ (смеется): Поймают – предъявят. Все предъявят, так что лучше не попадаться. Нет, если серьезно, – не предъявят. Они никто. Поэтому просто кончат нас, да и дело с концом. Надо быстрее решать вопрос и валить, пока нас все местные мусора и бандиты не ловят.

ШУСТРЫЙ: Малыш, а хорошо бы еще тем зверям, на переходе, потроха выпустить.

МАЛЫШ: Бля, Шустрый, я хуею с тебя. Ты на год вперед думать решил? Как получится, я не против, шугануть зверей всегда полезно. Наглые рожи.

ГИРЯ: Так куда теперь?

МАЛЫШ: К цыганам. Попробуем выкупить ее обратно.

ШУСТРЫЙ (ему идея не нравится): За какие деньги?

МАЛЫШ: Семь штук осталось, и у этих забрали. Гиря, сколько там?

ГИРЯ: Почти трешка. И ихними деньгами двенадцать штук.

ШУСТРЫЙ: Да ну на хуй платить за нее. Так заберем.

МАЛЫШ (жестко): Сказано тебе, попробуем выкупить. А если не получится, – заберем. Ты за пару штук трусишься, а пулю между рог хочешь получить? (Поняв, что сказал двусмысленность, – уточняет.): У цыган с этим просто.

ШУСТРЫЙ: Ну, смотря из чего. Если из «нагана», да порох отсырел…

Все смеются.

Машина стоит с потушенными огнями, на улице, впереди виден ярко освещенный частный дом, большой, трехэтажный, во дворе и на улице – машины, движение.

МАЛЫШ: Теперь так. Гиря, давай сюда кроны.

Гиря протягивает Малышу деньги.

МАЛЫШ (посмотрев на пачку, не пересчитывая): Ого, ты их уже успел и по мастям разложить. (Добавляет к кронам тысячу долларов.): Тут пятерка. Больше пятерки платить не будем, согласны?

Одобрительное мычание пацанов.

МАЛЫШ: Я иду с Соплей. Гиря и Шустрый – смотрите вон из-за того дома, там пусто, сдается в аренду – если нас бить начнут, или стрельба начнется – подбегаете и с пятнадцати шагов валите их.

ШУСТРЫЙ: Понял.

ГИРЯ: Понял.

МАЛЫШ: Или если я отмаякую – на полшага отступлю и двумя руками лицо себе закрою, но это только если они нас обступят и я волыну не смогу сам достать. Тогда на бегу стреляйте, отвлекайте их.

ГИРЯ и ШУСТРЫЙ: Поняли.

МАЛЫШ: Первыми пиздячьте тех, кто с помповиками или с автоматами – у цыган есть оружие. (Сопле.): – Нож в рукав, если что – сразу делай, насмерть.

СОПЛЯ: Понял.

Пацаны внезапно посерьезнели, собрались, ПОВЗРОСЛЕЛИ – Гиря, Малыш и Шустрый заряжают оружие, потом вынимают обоймы, вставляют в них еще по одному патрону и вставляют в пистолеты. Сопля снимает плащ и приматывает нож к левой руке скотчем, прямо поверх пиджака, рукояткой к кисти руки, потом надевает плащ.

МАЛЫШ: Давайте, пацаны, идите к пустому дому, через минуту мы с Соплей идем.

Гиря и Шустрый выходят из машины и уходят в темноту.

Малыш ждет еще минуту, кивает Сопле и выходит из машины. Двигатель не глушит, но габариты не горят, и в салоне нет света – крупным планом вырванная «с мясом» лампочка в салоне – видно, что машину подготовили к ночной операции.

Цыганский двор. К калитке подходят Малыш с Соплей. Во дворе стоят два цыгана.

МАЛЫШ (говорит по-чешски, вся сцена – разговаривают по-чешски, причем Малыш очень плохо, подбирая слова, на ломаном языке): Эй, братья, с кем можно поговорить?

Цыгане перебрасываются парой непонятных слов, один идет к калитке, второй – сразу в дом.

ЦЫГАН: Что тебе?

МАЛЫШ: Дело есть. Хочу со старшим поговорить.

ЦЫГАН: Я старший.

МАЛЫШ: Да не шути. Мне Робо нужен.

ЦЫГАН: Знаешь Робо?

МАЛЫШ: Позови его.

ЦЫГАН: Сейчас он придет.

Дверь дома открывается, выходят несколько человек и подходят к калитке.

РОБО (смотрит на Малыша снизу вверх, но в то же время кажется, что он смотрит свысока, надменно): Русский, что у тебя?

МАЛЫШ: Тут у вас женщина, русская. Я хочу ее купить.

РОБО: Нет у нас никого.

МАЛЫШ: Есть. Вот, посмотри (показывает фотографию, которую держал в руке):.

Цыган смотрит, потом переводит взгляд на Малыша.

РОБО: Сколько ты можешь заплатить?

МАЛЫШ: Сколько ты хочешь?

РОБО: Пятнадцать тысяч.