Чужая

тряпочки, некоторые в спортивных костюмах, ненакрашенные. Садятся смотреть МТВ.

ТАТАРИН (Русскому): Шпилим?

РУССКИЙ: Под интерес?

ТАТАРИН: Да. Правила старые.

РУССКИЙ: Напомни.

ТАТАРИН: Проигрываешь просто – сосешь хуй, проигрываешь с марсом – ебу в жопу.

РУССКИЙ (понимающе кивает): Понял, понял.

ТАТАРИН: А проигрываешь с коксом…

РУССКИЙ: Да я понял. Моргушки и все извращения.

Смеются.

Проститутки не реагируют, видимо, это старая шутка в этой компании.

Раздается звонок во входную дверь, Русский берет со стола пистолет, «парабеллум», он лежал под газетой, выглядывает в окно – на улице темно, виден только силуэт женщины, и идет открывать дверь.

На крыльце стоит проститутка, она босая, стоит как по армейской стойке «вольно» – вес тела на одной ноге, видно, что ходит она с трудом. Вплотную к стене у дверей стоят пацаны, у всех в руках оружие. Голос из-за дверей: «Ты одна?»

ПРОСТИТУТКА: Да.

Дверь открывается, Малыш рывком за ручку распахивает ее, и пацаны вламываются в помещение.

Они идут «перекатом» – Гиря валит на пол открывшего дверь сутенера, Малыш перепрыгивает через него и бежит вглубь дома, остальные делают то же самое, предварительно втолкнув проститутку и закрыв дверь. Они не помогают Гире, тот должен справиться сам. Русский и Гиря борются, причем Гиря успевает забрать «парабеллум» и несколько раз ударить Русского рукояткой по голове.

В комнате бой, Татарин отбивается от Сопли, который нападает с ножом. Татарин использует как щит доску для нард, крупный план – черное лезвие ножа несколько раз пробивает тонкую доску, Сопля перехватывает нож в другую руку, подныривает под импровизированный щит и втыкает нож в бедро Татарину, тот бросает доску.

Шустрый, выскочив из другой комнаты, в два прыжка сближается с Татарином и бьет его рукой, боковым ударом в челюсть.

Татарин падает.

Вся сцена продолжается очень недолго, рашпилевцы захватили дом за пару минут, не применяя и даже не показывая оружие.

Малыш выгоняет из других комнат проституток, заставляет их лечь на пол, лицом вниз. Так же лежат и сутенеры, пацаны, оставив Гирю следить за порядком, разбегаются по комнатам. Обыск.

Русский поднимает голову, он пришел в себя, Гиря, не говоря ни слова, наступает ему на шею ногой.

Русский хрипит.

ГИРЯ (сквозь зубы, с неожиданной ненавистью, обычно он добродушный, рычит): Жало в землю, пропидор! Допрос.

На столе лежат документы, деньги, паспорта, резиновая дубинка – все, что нашли.

Малыш рассматривает «парабеллум» и «кольт», отобранные у сутенеров. Достает обоймы, смотрит и бросает на стол.

МАЛЫШ: Газовые (бросает оружие на стол):. Голимый буттер.

ШУСТРЫЙ (обращаясь к сутенерам): Вам, обсосам, и нормальную волыну доверить побоялись…(Бодро.): Ну, кто из вас больше жить хочет? Кто все расскажет – тот и останется живым.

ТАТАРИН: У меня кровь хуячит. Перетянуть надо.

СОПЛЯ: Нема базару (накладывает жгут):.

МАЛЫШ (смотрит искоса на Шустрого, потом на Соплю): Что-то вы самодеятельностью занялись. Сопля, нехуй его перевязывать. Сначала поговорим. (Подходит к Татарину, поднимает его голову за волосы, показывает фотографию Чужой.): Где она?

ТАТАРИН: Не знаю. Малыш бьет его головой об пол несколько раз. Татарину не больно, действует героин.

МАЛЫШ: Где? (Татарин молчит.): Ладно, животное. Сдохнешь первым. Тащите его в ванную и снимите жгут, пусть подыхает.

Шустрый и Гиря берут Татарина за руки, поднимают и, согнув в три погибели, ведут в ванную.

В ванной они укладывают его так же, лицом вниз, ноги согнуты в коленях и торчат из ванны ступнями вверх.

ШУСТРЫЙ: Там в комнате дубинал есть. Сопля, забьемся – пятьдесят раз – и все расскажет.

СОПЛЯ: Он же задвинутый (думает):… но и раненый… Семьдесят.

ШУСТРЫЙ: Забились. По сотке. Жгут пока снимать не будем.

Сопля зовет Малыша в ванную, потом возращается в комнату, берет дубинку, и они с Малышом скрываются в ванной.

Раздаются сдавленные крики, а потом хриплый вой, это воет Татарин.

Проститутка, которую рашпилевцы выкрали в «Бизнес-центре», сидит на диване и курит, она поняла, что всех убивать не будут, и теперь ее симпатии на стороне пацанов. Услышав вой, она сначала смотрит на свою опухшую ступню, потом злорадно улыбается.

Комната. Малыш по очереди подсаживается к проституткам, лежащим на полу, поднимает головы и показывает фотографию Чужой. Что-то шепотом спрашивает, те так же шепотом отвечают.

МАЛЫШ (подсаживается к Русскому): Ну, Витя, я уже и так все знаю. Для проверки только – где у цыган база?

РУССКИЙ: В таком же доме. Тут недалеко. Только там цыгане живут, всем табором, там же и клиенты халяв ебут – ни хуя у вас не выйдет.

МАЛЫШ: С вами же, баранами, вышло. Со всеми выйдет.

РУССКИЙ: Мы не одни. За нас на березах разорвут.

МАЛЫШ: Да ладно тебе гнать. Собрался десяток волоебов, беженцы из бригад, вас там в России каждого ищет братва, чтобы порвать, как гадов, а вы здесь решили движение наладить… У телок паспорта забрали, из заработанного оставляете двадцать процентов – на жратву, помаду и гандоны. Кто слово поперек – пытаете, а одну телку вообще продали цыганам. И паспорт сожгли. В рабство, значит, продали.

РУССКИЙ: Ты как прокурор прямо.

МАЛЫШ: Рано шутишь. А в России вам их вербует мусор из МУРа – в Москве ловит проститутку приезжую из Зажопья какого-нибудь, оформляет штраф, – и в процессе воспитательной беседы предлагает сюда ехать. Ну и агентурно оформляет, как помощницу, вон у жирной – псевдоним Звезда, а у этой пизды (мотает головой в сторону лежащей рядом проститутки): – Островская…

РУССКИЙ: Вы, часом, не мусора?

МАЛЫШ: Хуже. Мы гестапо. Я оберштурмфюрер Кляйн. (С этими словами опять бьет Русского лицом об пол.): Короче, дурачок, где база у цыган?

Русский называет улицу.

МАЛЫШ: Сходится. Повезло тебе.

Пацаны собираются уходить.

МАЛЫШ (обращается к проституткам): Паспорта ваши на столе – забирайте и съебывайтесь. Лавэ мы заберем – вы себе еще намолотите. И смотрите – если будете пиздеть…

Русский и Татарин лежат связанные, руки стянуты веревкой в локтях, за спиной, согнутые ноги привязаны к кистям рук, это называется «ласточка».