затемненными изнутри стеклами, подумал: «Если там и есть люди, то мертвые». Ему первому пришла мысль о засаде, но опасности своим чутьем снайпер не ощутил. Витала в воздухе угроза, как озон после грозы. Как если бы опасность миновала. Какое-то остаточное явление угрозы, явление нового, пока неизвестного качества. Гуров даже потянул носом, впитывая воздух – сухой, приправленный запахом пыли и мышиного горошка, вьющегося за окном.
Боевики замерли только на миг, а дальше развернулись в следующий идеальный порядок, бесшумно пробежав вдоль правого борта автобуса: впереди Куница, за ним Зубочистка. Замыкающий молодой боец остался под дверью водителя, контролируя его, не зная еще, там он или нет. Остальные четверо бойцов обошли автобус спереди и замерли в метре от распахнутой двери.
Короткая пауза. Она была необходима всем. Кунице – в первую очередь. Внутри автобуса могло находиться что угодно, только не килограммы наркотиков и пачки долларов.
Пауза была необходима и Виктору Инсарову. Он узнал в головном бойце Игоря Куницына, узнал и Валерия Мерзликина. Их скоро разорвет в клочья – точно так, как представлял Инсаров и за границей, и здесь. Он был готов собрать их по куску, но так, чтобы каждый кусок вопил от боли. На миг все закрыли темно-синие глаза Ольги, похожие на две предгрозовые тучки...
– Вперед, твари! – он уже торопил боевиков, держа в каждой руке по пистолету. – Вперед!
У него была выгодная позиция для наблюдения. Он скрывался в полумраке. Фары «Эксплорера» били в сторону от автобуса и того места, где скрывались Инсаров и его младший товарищ. Их можно было бы заметить в светлое время суток. Одного – в проеме конторки. Другого – на крыше склада в конце помещения.
Куница рванул вперед, фиксируя ствол гранатомета, превратившегося в оружие устрашения, на каждом месте в автобусе, и все они оказались пусты. Мерцающий свет трех светильников на потолке не мог обмануть командира группы: здесь не было ни людей, ни товара.
– Назад! – Он спиной толкал Зубочистку. Тот – ставшего позади товарища:
– Назад!
– Уходим!
Они развернулись в третий уже порядок, были готовы достойно встретить штурмовиков МВД, ФСБ, внутренней службы ГТК, кого угодно. Но разом повернулись в обратную сторону.
– Черт! Черт! – сквозь зубы выругался Инсаров. Он не верил своим глазам. Судя по напору и настрою Куницы, он должен был снести проволоку, а та выдернуть чеку ударника... Но взрыва не произошло. Почему?.. Инсаров переборол в себе желание с головой броситься в атаку, но только для того, чтобы сложить голову. Даже два человека – Куница и Зубочистка – не оставили бы ему ни одного шанса. А их шестеро. По-прежнему шестеро.
И Андрей не стреляет. Молодец. Потому что стрелять должен по взрыву, а взрыва нет. И не будет. «Не будет, твою мать!» – выругался Инсаров. Через несколько секунд боевиков и след простынет. Они в здравом уме и не станут обыскивать помещение, где не сработала одна ловушка, но могла сработать другая.
Андрею пришлось нелегко. Он с трудом унял дыхание, погасил волнение, вызванное справедливой ненавистью и предвкушением скорой отместки. Он не видел Счастливчика, но видел цель над ним. Поймав в прицел стеклянную бутыль, он нажал на спусковой крючок. Бутыль, показалось Андрею, не лопнула, а разорвалась с оглушительным грохотом.
– В расчете, – бросил он, отпуская винтовку.
Через две секунды он уже стоял на полу в складе. Еще через пару секунд его силуэт можно было заметить в проеме пожарного выхода. Он был на полпути к машине, когда услышал за спиной громкий звук выстрела.
– Они тебя на куски порежут, – сказал он, занимая место за рулем. С трудом отогнал шалую мысль – нажать на клаксон, прощаясь с инструктором, который за один месяц подготовил из него классного бойца.
Красное пятно прицела, находящееся в поле зрения Куницы, подрагивало на цели. Встроенный дальномер, позволяющий точно наводить гранатомет на цель, находящуюся на удалении без малого четыреста метров, показал расстояние до конторки, где лопнуло стекло: сорок метров. Куница нажал на спусковой крючок, не задумываясь. Курок взвелся и, освободившись, ударил по бойку. Светошумовая граната вылетела из ствола. Пороховые газы устремились из ствола через трубку и надавили на поршень, который освободил барабан. Пружина провернула его, и со стволом совместился следующий патрон. Барабан снова оказался заперт, что означало его готовность к следующему выстрелу. И Куница снова спустил курок.
Первая граната ударилась в верхний край стены, срикошетила от нее и спикировала в помещение через брешь в потолке. Она разорвалась в воздухе в середине помещения, и эффект от взрыва удвоился. Звук силой сто восемьдесят децибелов и световая вспышка в пять миллионов свечей плюс избыточное давление буквально вытолкнули Виктора Инсарова из укрытия. Зрачки его сузились, и он практически ничего не видел. Ошарашенный, он мотал головой. Через секунду или две он пришел бы в себя, но уже было поздно...
Когда Игорь Куницын подошел, снимая на ходу «сферу», двое боевиков повалили Инсарова на пол и заломили руки за спину.
– Поднимите его, – приказал командир, вытирая влажный лоб ладонью. – И посветите!
Тотчас в помещении вспыхнули четыре боевых фонаря, укрепленных на оружии, и осветили лицо Инсарова.
Куница долго всматривался в знакомое и в то же время чужое лицо, гоня прочь тошнотворный приступ дежавю. И вдруг перед его мысленным взором предстал Никита Гуров. Он отвечает на вопрос о том, хорошо ли он знает Королев: «Хорошо этот город знал наш бывший командир. Витя Инсаров родился там».
«Родился здесь», – мысленно поправил старого товарища Куница. И – вдруг рассмеялся. «Он родился здесь. И его рождение сопровождалось оглушительным грохотом и ослепительной вспышкой. Парень из преисподней».
– Здравствуй, Витя! Как ты здесь оказался? Я же убил тебя. Дважды стрелял тебе в затылок...
– Плохо стрелял, – хрипло ответил Инсаров, высоко подняв голову и часто-часто моргая, глядя, казалось со стороны, на небеса. Он хотел было предать проклятию Андрея Чиркова, но у него язык не повернулся.
– Набираешь команду? – тихо издевался Куницын. – Твой корабль называется «Черная жемчужина»? – Он отвернулся от Инсарова и приказал бойцам обыскать здание. – Здесь был еще один. Ищите «чернорабочего». Хотя...
Кунице еще предстояло выяснить причину, по которой напарник Инсарова превратился в целеуказатель. Скорее всего, он действительно «чернорабочий», а их всегда трудно найти, и на этот случай существует правило: не стоит злить их. Но кто бы он ни был, а в диверсионном деле он не новичок. Так быстро просчитать ситуацию и ответные меры противника мог только профи.
Один из боевиков вышел из автобуса, держа в руках адскую машинку. Смело щелкнув по болтавшемуся на кольце карабину, он сказал:
– Кто-то аккуратно снял проволоку с карабина, но не стал церемониться с другим концом. Я нашел обрывок проволоки на ножке сиденья.
Следующим докладывал Валерий Мерзликин:
– Возле запасного выхода стоит запах выхлопных газов. В десяти метрах видны следы протекторов. Судя по рисунку, это «Нива». Снайпер очень быстро оставил точку.
– Я знаю, что ты хочешь предложить, – не дослушал товарища Куница. – Винтовка, скорее всего, там, но огневая позиция может быть заминирована, – он красноречиво указал глазами на связку тротиловых шашек. – Теперь здесь никого нет, и это нам на руку. Это дело касается не только меня и тебя, – тише добавил он, глядя на Зубочистку.
– Будешь докладывать генералу?
– Он сейчас в Женеве. Надо позвонить Шульцу.
Куница набрал номер Михаила Шульгина и сумел в двух словах объяснить, что произошло. А Мерзликин, пользуясь моментом, склонился над Инсаровым и чуть слышно спросил:
– Меня-то за что, Витя? Или ты решил всех под одну гребенку причесать?
Он был в клинике в то время, когда генерал Тараненко был близок к панике. Наезжал на главврача:
