Выстрел из прошлого

он уже не видел ни очередного фанерного щита, ни мишеней, пробитых пулями, не видел поднятую вверх руку: упражнение завершено. Он видел это на острове, своей рукой включал и выключал секундомер, слышал голос: «Бывало, я укладывался за восемь секунд...»

«Научи меня стрелять, как ты».

36

Андрей около часа наблюдал за подходами к старому дому Виктора Инсарова. Ему непривычно было называть так своего наставника, но становилось легче: он обрел свое имя, пусть даже о нем знает только один человек. Андрею еще предстояло узнать, что произошло на набережной в южной части Стокгольма.

Он вошел в подъезд и вынул из кармана связку ключей. «Основная часть арсенала находится в старом доме. Ключи в одной связке». Андрей, припоминая рассказ Виктора, будто возобновлял в памяти инструкции к действию. Отчетливо представил его, горящего нетерпением снять боковую планку со стеллажа, вынуть удерживающие штыри и открыть дверь в сказочную каморку. И пусть волшебство творится само по себе.

Также ему припомнился один из постулатов разведки, озвученный Инсаровым: «Наша задача добыть, а не извлечь». Сейчас Андрей и добывал, и извлекал. В первую очередь он освободил полки от запчастей и снял их с креплений. Нашел стамеску с искромсанной деревянной рукояткой и вогнал ее между планкой и деревянным щитом, который вот сейчас, без полок, виделся дверью. Приложив небольшое усилие, он оттянул верхнюю часть планки, потом – среднюю и, наконец, нижнюю. А вот и штыри, удерживающие дверь с одной стороны. Штыри с головками, похожие на железнодорожные костыли. Вытащить их оказалось делом одной минуты.

Андрей не устал, но решил взять минуту на отдых. Сказывалось нервное напряжение.

По истечении минуты он потянул щит на себя, но тот не поддавался. Андрей сообразил, что с другой стороны щит крепится на петлях, а они скрыты, как и штыри, за широкой планкой. Ему пришлось убрать и ее. Только после этого он сумел отворить дощатую дверь.

Да, внутри все оказалось так, как и рассказывал Виктор. На одной половине щита – полки, на другой – бронзовые крючки. На верхней полке лежали автоматические пистолеты Стечкина. Полкой ниже – другой тип оружия, взглянув на который Андрей не удержался от реплики:

– Много у тебя врагов, Виктор Петрович...

Он освободил от бумажной обертки американский пистолет-пулемет «ингрэм» MAC[5] M11. Это было простое по устройству и пригодное для скрытого ношения оружие. Хорошая балансировка позволяла вести огонь одной рукой. Да, точно, одной рукой, признал этот факт Андрей, когда вынул из тайника еще один «ингрэм». Он не знал, сколько времени пролежали в тайнике эти пистолеты-пулеметы, первые образцы которых были созданы в 1970 году, но они отличались живучестью узлов и деталей – в этом сомневаться не приходилось.

Еще один пистолет, который мог стать гордостью «коллекции»: бесшумный пистолет специального назначения «вул», разработанный в 1983 году. Он и сейчас выпускается в ограниченных количествах, а двадцать четыре года назад был редкостью. Он обладал широкой рукояткой, поскольку патроны были длинными, под стать винтовочным.

Андрей взял с собой бесшумный «вул», два «стечкиных» и два «ингрэма», прихватил по три магазина к ним. Он шел спасать напарника и ставил все на карту. Жребий брошен. Что означало бесповоротное решение. И в этом был безумнее самого Инсарова: всего лишь ученик мастера бросал вызов системе. Однако системе, раскачанной Инсаровым: человек, стоящий во главе ее, раскрылся, стал уязвимым, доступным.

Один «вул», длина которого составляла семнадцать сантиметров (это против гиганта «стечкина», который вытягивал на двадцать два с хвостиком), он протер тряпкой, вставил обойму и передернул затвор, засылая патрон в патронник, засунул пистолет за пояс брюк. На пути к машине его мог остановить патруль, на пути к дому его машину могли остановить гаишники, и он был готов устранить проблему шестью выстрелами – ровно столько вмещал магазин «вула». В противном случае не решишь ничего.

Андрей закрыл подвал и вышел из подъезда. Открыв дверцу багажника, он освободился от груза. Заняв место за рулем, тронулся в путь.

Вернувшись в новую квартиру Инсарова, Андрей разложил на столе оружие. Сделав неполную разборку и удалив излишки масла, он собрал оружие. Примерил и отрегулировал под себя плечевую упряжь с двумя кобурами и поясной ремень с одной. «Стечкины» как раз уместились так, что рукоятки оказались чуть выше пояса: оптимальный вариант для «оперативного выхвата», сказал бы Инсаров. «Вул» со скрипом, но поместился в поясной кобуре. Андрей надел ветровку, застегнул «молнию», сморщился: оружие выпирало. Открыл шифоньер и подобрал подходящую верхнюю одежду из гардероба Виктора: френч, в котором он убил Еретика. Даже расстегнутый, он скрывал три пистолета. Фантастика.

Андрей всыпал в бокал две ложки растворимого кофе, залил кипятком. В голове пронеслась строчка из какой-то старинной песни: «Трое суток не спать...»

«Есть ли у тебя стратегия?» – сам себя спросил Андрей. И ответил: «У меня есть ценная информация: генерал Тараненко вернется в Москву только завтра. Значит, у меня есть время. Вряд ли этот властный человек упустит шанс повидаться с человеком, которого он считал мертвым». Андрей представлял картину целиком, недоставало деталей. Он не сомневался, что приказ на устранение Виктора Инсарова и Ольги Чирковой дал генерал Тараненко.

37

Боевики, взявшие под охрану центральные ворота, недоуменно переглянулись, когда в глаза им брызнул яркий пучок фар: это «Мерседес» с заводским бронированием качнуло на ухабе. А дальше фары светили прямо, не слепя тех, кто находился на вышке.

Они узнали шестиметровый лимузин в исполнении Guard, принадлежащий лично начальнику таможенной службы, и не преминули связаться со своим шефом.

– Игорь, босс приехал.

– Ну так пропускай его, – ответил Куницын. Он был удивлен не меньше своих боевиков, но виду не подал. Передал Шульгину сообщение. Тот усмехнулся:

– Торопится... Как на свидание с первой любовью. – Он отметил время: без десяти шесть. Стало быть, генеральский борт приземлился в домодедовском аэропорту около пяти утра. На складе было тепло, тем не менее мысль о раннем времени заставила Шульгина передернуть плечами. Он вдруг представил себя на отдыхе. Берег сибирской реки, многоголосый хор комаров, туман, сырость, прохлада, откинутая пола палатки и то единственное, что могло его согреть: полстакана водки натощак и стакан томатного сока... «Нет, сибирский отдых не по мне. Уже не по мне», – поправился Шульц.

Он подозвал молодого боевика из куницынской бригады.

– Открой генералу дверь. Останешься снаружи.

– Понял.

Когда боевик открыл дверь, до Михаила Шульгина донесся мерный рокот двигателя. Он легко представил себе Тараненко за рабочим столиком лимузина, оборудованным средствами связи. Вот он нетерпеливо, не дожидаясь, как всегда, полной остановки машины, тянет ручку дверцы, косится на водителя, исполняющего в приватных поездках и роль телохранителя, и бросает анекдотичное: «Сиди. Я сам открою».

Шульц даже не обернулся на голос, отчетливо донесшийся от двери, ведущей в эту половину склада; по мере приближения генеральский голос набирал силу, издевку.

– Большая дружная семья снова в сборе. Виктор, ты узнаешь Гурова Никиту, Игоря Куницына, Мишу Шульгина, Зубочистку? Кого здесь не хватает, Виктор? Ах да, конечно, не хватает Руслана Хакимова, у которого ты расписался карандашами прямо на мозгах. Уверен, что с такой резолюцией ему уготована блатная должность на небесах. А вот и ты, Витя...

Тараненко остановился напротив «постамента», на котором стоял живой человек.

– Чья идея? – спросил генерал, пнув носком ботинка в ящик с кофе.

– М-моя, – чуть заикаясь, ответил Мерзликин.

– Раньше ты изобретательностью не отличался, – отреагировал Тараненко, не оборачиваясь на голос. И взял менторский тон, снова обращаясь к Инсарову, но теперь глядя ему в глаза: – Нас с тобой свела жажда