противоречит заявление начальника штаба ОМОНа МВД Чечни Бувади ДАХИЕВА: «Я видел смертников, которые подрывали себя, чтобы не сдаваться в плен. Но то, о чем говорит БАСАЕВ, совершенно не соответствует менталитету чеченцев. У нас очень трепетное отношение к детям. Отец мог сам пойти на что угодно, но втягивать в это дело детей…»
Нельзя пройти мимо еще одного противоречия. По показаниям свидетелей, «террористы были взрослыми мужчинами славянской внешности в военной форме федеральных сил».
В пресс-службе Министерства внутренних дел информацию о том, что в планируемых терактах будут задействованы смертники, напрямую связали с Указанием ГУВД Самарской области «о возможно готовящемся в г. Самаре террористическом акте»: «УДУГОВ и БАСАЕВ торпедировали утечку информации для дестабилизации обстановки в крупных городах России. Это одна из форм терроризма, когда идет психологическая бомбардировка на сознание людей». Реальной угрозы терактов на данный момент нет, считают в МВД и ФСБ.
Генерал-полковник ТИМОФЕЕВ.
Глава 16
ВСТРЕЧА
39
Адлан тепло приветствовал товарища: они обнялись, дважды коснувшись друг друга щеками. Та же процедура повторилась с десятью другими боевиками. Семеро, включая командира группы террористов и двух арабов, были одеты в униформу спецназа и вооружены автоматами и пистолетами, некогда принадлежавшими бойцам РДГ Седова.
– Как у вас? – спросил Батерский.
– Потеряли одного. Косицина.
Игорь покачал головой: «Жалко».
– Кто его?
– Дозорный. Вместо одного там оказались двое. Не рассчитал Леха… Забросили десять человек? – спросил Магомедов Батерского. Они были ровесниками, но Магомедов выглядел лет на пять старше товарища. – Мы насчитали восемь. Двое были в дозоре, остальные здесь, – Алан кивнул на открытый лаз убежища.
– Все правильно, – ответил Батерский. – Два человека пошли обустраивать базу, мы нашли их следы. Думаю, скоро появятся. Надо усилить дозор на западном и восточном направлениях. – Сам Батерский подошел к базе с южной стороны, где Адлан выставил трех человек: Аслана Черкесова, Шамиля Гуляева и Али-Хасана. – А что говорит сам Седов? Вы его случайно не…
– Случайно «не», – усмехнулся Магомедов. – Хочешь пообщаться с командиром?
– Хочу. Он там? – Игорь подошел к лазу. Прежде чем спуститься в убежище, оглянулся на командира: видимо, о чем-то хотел спросить, но промолчал.
Луч фонарика коснулся посиневшего лица спецназовца, и Батерский не сразу узнал в нем старшего сержанта Василия Гирина по кличке Абдулла. Кажется, ему было 22 года. Согнутые в локтях руки Абдуллы покоились на животе; этой позой он, лежащий на краю нар, походил на утопленника. Из одежды на нем лишь льняное белье, «кольчуга» из мягких веревок и шерстяные носки. Гирин был единственным из группы Седова, кто не сумел выбраться на поверхность, задохнувшись от «паралитика».
Следующий. Второй с краю. Лев Бессарабов. Лицо Котовского перекошено, рот открыт, из чернеющего зева копьем торчит язык. Над правой бровью пулевое отверстие. Белье, «кольчуга», носки.
Батерского слегка поташнивало от вида мертвецов, лежащих в нижнем белье. Морг. Бригада, приостановив работу, вышла покурить. Плюс все еще горчивший воздух в землянке.
Третий. Прапорщик Седов…
Восковое лицо Батерского исказила усмешка. Он словно втягивался в какую-то жуткую игру, где мертвые чередовались с живыми. Он похлопал прапорщика по ноге, вкладывая в это действие и приветствие, и насмешку, и признательность. Что ни говори, но услугу он оказал неоценимую. И все же чем он руководствовался, открывая перед сержантом детали учебного мероприятия?
«Симпатии, симпатии…» – несколько раз повторил про себя Батерский и сместился еще на шаг.
Колун. Вадим Рычкалин. Сосед прапорщика Седова. И здесь они рядом, касаются друг друга крутыми плечами. Только они уже давно холодные. Колун также убит выстрелом в голову.
Артемий Оганезов…
Юрий Тимченко, радист группы…
Влад Якушин. Граф Дракула лежал в униформе. Странно. Хотя ничего странного – вон видны засохшие следы крови на куртке. Вся одежда в крови – кому она теперь нужна. Был в дозоре? Кто его так? А, ну да, Леша Косицин. Он мастер снимать часовых. Был мастером.
Следующий. Последний. Старший сержант Пиебалгс. Рудгер Хауэр. Льняное белье, «кольчуга», носки. Руки за спиной, рот завязан. Глаза открыты.
Батерский вплотную приблизился к сержанту. Дурноты как не бывало. Немножко странновато – потому что все дурное, что было связано с инструктором-латышом, выперло наружу: глаза предателя сузились, под щеками заиграли желваки, дыхание участилось. «Бог есть! – Батерский мысленно
Заглянув в голубые глаза латыша, Игорь негромко произнес:
– Я все еще не нравлюсь тебе, сержант?.. – Он повернул фонарик в свою сторону и зажмурился от яркого света. – Узнал?.. Тогда пошли наверх, закончим разговор, начатый в штабе. Ты сказал: «В следующий раз…»
Действительно, тогда сержант больше ничего не добавил. Он был единственным человеком в части, который видел в снайпере что-то отталкивающее.
