сумеречной вуалью.
Магомедов до некоторой степени поступил мудро, отдав прапорщика в руки Батерскому. Магомедов брал группу Упыря и показал свою диверсионно-террористическую состоятельность. Он, выслеживая добычу, рвал ее в клочья – как хищный зверь. А Батерский, в течение десяти дней демонстрируя богатство своих профессиональных навыков в качестве агента вражеской разведки, мог ужалить из любого положения и дать помучиться перед смертью. В глазах Седова он был более коварен, точнее, изощрен, нежели Адлан Магомедов.
Так или примерно так размышлял Адлан, демонстративно передавая Батерскому пистолет. Тот понял командира с полужеста. Присев рядом с Упырем, он, осмотрев пистолет со всех сторон, бросил его через плечо и только после этого приступил к обработке старшего прапорщика.
– У тебя ровно минута. По истечении которой я в деталях расскажу, что сделаю вначале с твоей женой, потом с дочкой. Ей четыре года, да? Я видел ее на снимках, фотогеничная девочка… Не надо, Сева, не смотри на меня так. Я уже показал, на что способен. Я десять дней водил за нос весь личный состав центра. Напоследок я сделаю то, отчего ты будешь… Нет, Сева, ты не угадал: вечно ворочаться в гробу тебе не придется. Я не стану тебя убивать – живи. Но тебя найдут уже после того, как я пообщаюсь с глазу на глаз с твоими близкими.
Батерский покосился на радиостанцию, которая продолжала вызывать «Каму-2» – позывные группы Седова.
А в ушах прапорщика стояли предсмертные слова Рудгера, буквально просочившиеся сквозь землю и нашедшие среди трупов одного-единственного живого человека: «Одного из них зовут Миротворцем. Я не завидую тебе».
Теперь вся надежда на Игоря Мельникова и Антона Соколова.
В себе Седов не был уверен: сломать человека – дело плевое, он сам мог поучить этому ремеслу кого угодно, даже этого выродка, который продолжал, изменив ход разговора:
– Будущее за нами, Сева. Мы уничтожим любого, кто встанет у нас на пути. А впоследствии будем истреблять всех, кто нас не поддержит. – Говорил так убедительно, словно был самим Эджилом Крогом, помощником президента Никсона, который тридцать с лишним лет назад сказал нечто похожее.
Взгляд на часы.
– У тебя пятнадцать секунд, Сева… Десять… Через пять секунд тебе заткнут рот, и тебе уже больше ничего не поправить. Время.
– Я согласен.
Батерский, не мешкая, поднес трубку к уху Седова и щелкнул тумблером. Он не поторопился, он видел, что прапорщик готов играть на его стороне. Без макиавеллиевской репутации Батерского эта минута не стоила бы ровным счетом ничего.
– «Дельта», я «Кама-2», вас слышу, – ровным голосом ответил прапорщик. – «Дельта», ответьте «Каме-2».
Интуиция подсказывала Батерскому, что вызов «Камы» по радио напрямую связан с ним. Что-то произошло в части во время его отсутствия.
– «Кама-2», я «Дельта», слышу тебя. – Радист по голосу узнал Седова. – Прими радиограмму, «Кама». Кстати, где твой радист?
– В кусты пошел.
– «Кама-2», принимай радиограмму:
«Командиру РДГ
старшему прапорщику СЕДОВУ.
М-1491.
Первое: приказываю приостановить ранее поставленную учебную задачу.
Второе: приступить к исполнению боевой задачи: взять под арест сержанта Литвинова, передать командование РДГ капитану Шарову, доложить по установленной частоте ваше местоположение и ждать транспорт для переброски групп в место постоянной дислокации.
Место и время высадки группы Литвинова: квадрат 311, в 9.15.
Полковник КОНДРАТОВ».
Как понял, «Кама-2»?
– Понял, «Дельта»: взять под арест сержанта Литвинова, доложить свое местоположение, ждать транспорт, передать командование РДГ капитану Шарову. Место и время высадки: 311 и 9.15.
– Подтверждение принято. «Каме-2» отбой.
«Что скажешь?» – глазами спросил Магомедов.
– Время, – ответил Батерский. – Время. Я и так подзадержался в центре. – Он перевел взгляд на Упыря. – С тебя причитается, Сева. Еще один сеанс связи. Прямо сейчас. Вызывай «тройку».
– Радиостанция на базе отключена. Она идет как запасная.
– Я тебе сказал: вызывай.
Седов вышел в эфир, однако радиостанция на «тройке» молчала.
– Ладно. А ты молодец.
В этот раз Батерский воздержался от приветственного, насмешливого и признательного хлопка. Для этого время тоже закончилось. Сейчас оно плетью вытягивало по чувствительным взмыленным бокам и гнало к временному лагерю, где остались девять, включая капитана Шарова, спецназовцев.
