Он перевел взгляд на темную амбразуру. Наморщился: что-то не так. Что-то необычное, противоестественное почудилось Кемалю в этом зияющем проеме. Что? Что не так? Он подошел ближе, даже втянул носом едкую атмосферу тлеющих тряпок. Наступил на какой-то предмет, отчего нога, как по мылу, поехала по полу, и террорист едва не потерял равновесия. Глянул под ноги: полно стреляных гильз, как на поле боя, в основном 9-миллиметровые «парабеллум» от австрийских «ТМП», которыми были вооружены Юнусов с Умаровым. Любой криминалист сдохнет от зависти. Место обнаружения, форма гильзы, цвет металла, размеры, маркировочные знаки, наличие, место расположения, форма следов.
Форма гильзы...
То острое и не поддающееся определению чувство усилилось: что-то не так.
Если бы Кемаль не стал террористом, то, возможно, из него вышел бы неплохой криминалист. Его взгляд наткнулся на иной тип гильзы: она была больше. Заметно больше, почти на сантиметр. Он взял ее с прилавка и зачем-то понюхал. Потом рассмотрел на донышке маркировочные знаки: марка завода, калибр, год изготовления. Он даже не стал «примерять» ее к «дерринджеру» – торчать будет так, что стволы на место не встанут. Кемаль держал в руках гильзу от армейского пистолета калибра «40 S&W». Он хорошо разбирался в оружии, поэтому живо представил несколько пистолетов этого мощного калибра: «беретты», «чизеты», «глоки», «зиги», «варяги». Также эта гильза не могла вылететь из пистолетов, которыми были вооружены боевики: у Юсуфа – «макаров», у Владимира, как у командира, – «багира». Но они рассчитаны под обычный «макаровский» патрон.
Кемаль поднял с полу еще одну гильзу – на сей раз точно от «дерринджера», разглядел и ее.
Кемаль, быстро осматриваясь, невольно втянул голову в плечи, словно вот-вот ожидал выстрела. Но снова успокоился. Он отчетливо представил бегство приемщика... Нет, этот идиотский маневр рожден не в «альфовской» голове. Тут работали дилетанты. Но как они оказались здесь? Были ли все это время или появились недавно? Откуда пришли? Тут фактически один вход – потайной. Нет ли еще каких-то ходов, скрытых или явных, неважно, о которых Кемалю неизвестно? Что еще он пропустил? Где еще недоглядел? Если на захваченный объект сумел проникнуть посторонний, то что говорить о профессионалах? Хотя порой бывает так, что дилетант пролезет там, где профи завязнет, увидит то, на что глаза профи уже давно не реагируют – очевидных вещей порой не замечают.
Кемаль повторил это, когда лично появился на складе. Он смотрел на дверной проем и прикидывал, какой же лошадиной силой нужно обладать, чтобы бесшумно, как часового, снять тяжеленную дверь, также тихо поднести ее к выходу, открыть решетку и подняться по четырем лестничным маршам. А потом нести ее на своем горбу еще несколько сот метров. Такие фокусы выкидывал в свое время только Валентин Дикуль.
И Кемаль пришел к единственно верному выводу:
«Полегчало? – спросил себя Али. – Немного».
Но на душе все еще тревожно. Тревога зародилась на подступах к амбразуре. Там-то что не так?
И снова взгляд Кемаля прикован к чернеющему проему. И снова он нашел ответ: раньше проем был забран крепкой решеткой. Сейчас она поднята. Впору сдавать багаж, получать номерок и отправляться на осмотр городских достопримечательностей.
Сомнения, сомнения...
Впрочем, все сомнения мог развеять только один человек.
Кемаль набрал на сотовом телефоне шесть цифр, отгородился рукой от Магомеда, который хотел что-то сказать: «Потом».
– Кудряшова мне, – резким голосом произнес Али в трубку. Когда руководитель штаба ответил, называя себя, Кемаль прервал его на полуслове: – Если здесь был ваш человек, я расстреляю два десятка заложников. Вы доиграетесь, генерал! – Али обращался к замминистра на «вы», не официально, не уважительно, не по «протоколу». Может быть, предупредительно. В ответ всегда слышал «ты», что Кемалю вполне подходило. В такой форме обращения слышалась почтительность. И это устраивало обоих переговорщиков.
– Заверяю тебя, Али. Нет. Ты сам все прекрасно знаешь.
– Кто он? Я не говорю о том придурке, которого вовремя не ухлопал. Так кто он?
Пауза.
– Военнослужащий. Его фамилия тебе ни о чем не скажет. Евгений Тропкин.
– Какой у него пистолет? Кажется, я задал вопрос.
– Одну секунду... «Варяг».
«Варяг»...
С регулируемыми по высоте и горизонтали прицельными приспособлениями, с рамой из прочного полимера и под патрон «смит и вессон», быстро дополнил Кемаль, очень хорошо знакомый с этим видом оружия. Он вынул из кармана гильзу, покатал ее в пальцах, потом щелчком отправил за прилавок.
Военнослужащий. Просто военнослужащий.
– Он спецназовец?
Еще одна пауза.
– Он спецназовец, я спрашиваю?
– Да.
