все пассажирские места заняты туристами, желающими посмотреть на крепость с моря.
Анвар оказался не прав относительно численности экипажа. Из каюты появился коренастый парень и приготовил швартов. Эбель подошел к борту, чтобы принять его, знаком повелевая своему рулевому оставаться на мостике.
– Добрый день, – первым поздоровался матрос, раздетый по пояс.
Анвар кивнул ему:
– Добрый.
Жестом руки приветствовал шкипера и, набросив петлю троса на боковой рым яхты, спрыгнул на палубу. К нему навстречу шагнула Камелия, сохраняя деловой вид, который она напустила на себя во время швартовки двух судов. Анвар прикоснулся губами к ее руке и указал жестом, куда идти. Он придерживал ее за локоть, когда она поднималась по коротеньким сходням, спущенным с палубы яхты на борт катера.
Анвар не смотрел на жену – Миа с ребенком на руках стояла у борта «Мневиса», прислонившись спиной к лееру. Точнее, он бросил на супругу мимолетный взгляд, которым то ли дал понять, что деловая часть этого морского путешествия уже началась, то ли побоялся выдать себя, поскольку его глаза не лгали в эту минуту и могли многое сказать жене.
Камелия поднялась на палубу яхты, подошла к Миа, поздоровалась с ней за руку, игриво потрепала за щеку двухлетнюю Сабиру:
– Какая милая девочка.
Эбель поторопил ее:
– Спустимся в каюту, Камелия. Там нас поджидает ювелир с необходимым оборудованием для экспертизы. Миа, пожалуйста, спуститесь с Сабирой в свою каюту. – Он отыскал глазами своего шкипера по имени Хаким Раух. – Хаким, проводи их и возвращайся на место.
Хаким кивнул и помог хозяйке с ребенком спуститься по крутому трапу.
Кают– компания была большой. Казалось, трап вел совсем в другое судно, в другой, более вместительный отсек.
За круглым столом разместились Анвар, Камелия и ювелир, прибывший из Парижа. Камелии в этой сделке адвокат был ни к чему, тем более оценщик и ювелир. Она принесла подлинник и сама назначила цену.
…Ювелир находился в оцепенении больше минуты. Он много раз слышал о «Шаммурамате», много раз видел рисунки этого камня, опубликованные в специальных изданиях, где были приведены его уникальные данные, а также схемы огранки.
– Боже, какая огранка… – упавшим голосом, будто «Шаммурамат» лишил его сил, прошептал ювелир.
Он не решался оценить этот великолепный бриллиант. Все четыре фактора [2] поражали его воображение.
– Какой цвет… – снова прошептал он. Теперь он, ослепленный бриллиантом, уверовал в то, что «Шаммурамат» больше, чем «Большая звезда Африки», вправленная в английский королевский скипетр. Пусть на один или два карата, но больше.
Он с трудом оторвался от бриллианта. С трудом вспомнил свои последние слова. Кажется, он тихо восторгался его цветом. Отчего-то глядя на хозяйку «Шаммурамата», он сказал:
– Цвет – это ощущение, доставляемое глазом сознанию. Восприятие у всех разное. Вот у вас, мадемуазель, например, врожденный слух, у меня развито с рождения чувство цвета. Вы действительно хотите… – Ювелир словно проглотил слово «продать». Он вздохнул: «Просто она не знает, что делает. Она по страховке может получить такие деньги, что ей хватит до конца жизни. А „Шаммурамат“ займет достойное место в Лувре. Он затмит остальные камни, картины, он и ей принесет немало процентов…»
К реальности ювелира вернул голос Анвара Эбеля:
– Мне нужна официальная оценка «Шаммурамата». В отчете можете не указывать название камня.
«Господи боже мой, зачем? – недоумевал ювелир. – За каким чертом этому богатому кретину официальная оценка?» Но все же взялся за работу. Он в течение получаса изучал камень, после чего вверху чистого листа бумаги проставил дату, слева написал свое имя, указал свой парижский адрес. И дальше:
Ювелир оставил место для включения стоимости и обратился к Эбелю:
– Дорогой Анвар, вы можете поставить любую цифру, а можете написать: «алмаз бесценен». Что является истиной. Вы только представьте себе, что до огранки он чуть-чуть не дотягивал до одной тысячи каратов! После короткой паузы он продолжил: – Вы приобрели вещь, из-за которой вас будут преследовать до конца жизни.
– Вряд ли, – самонадеянно ответил Анвар.
Он подошел к секретеру, который органично вписывался в обстановку кают-компании, и с трудом вынул из него тяжелый архаический саквояж кордовской кожи. Положив его на стол и открыв, он предложил Камелии пересчитать деньги. Та отказалась, изящно пожав плечами:
– К чему условности, мон ами? Я доверяю тебе, как себе, Анвар. Кстати, основная сумма перечислена на мой счет?
Хозяин яхты передал ей платежный документ, из которого Камелия сделала один-единственный вывод: она богата, как прежде. И у нее есть наличные деньги и умопомрачительный счет в банке.
Анвар словно не слышал последнего вопроса Камелии. Он обратился к ювелиру:
– Тогда, может быть, наш уважаемый эксперт снимет свой процент?
Со словами «право, мне неловко» ювелир вынул из саквояжа несколько пачек, вскрыл одну из них и проверил несколько купюр. Открыв свой чемоданчик, он сложил инструменты, накрыл их бумагой, сверху положил деньги. Посмотрел на Анвара, на Камелию, на свое отражение в иллюминаторе и сказал:
– Считаю, сделка прошла успешно. Надеюсь, стороны остались довольны. Со своей стороны я сделал все, что мог. Поздравляю вас! И – желаю удачи.
За эти полчаса с небольшим яхту и катер отнесло от места стоянки на сто – сто пятьдесят метров. Хаким Раух не обменялся с командой катера ни словом. Он стоял за штурвалом моторной яхты с таким видом, словно в любой миг был готов завести мощный двигатель и дать ему полные обороты. Моторная лодка, которая терлась привальным брусом о борт яхты, будто относила яхту от берега.
– Приятель! – крикнул Хаким мотористу.
– Да? – с готовностью отозвался тот.
– Натяни швартов. Я подведу нашу пару ближе к берегу. Или отдай швартов. Я пойду медленно, догонишь.
Моторист занял место в кокпите, а шкипер катера вдруг поднялся на борт «Мневиса».
– Не против, если я посмотрю блок управления яхтой? – спросил Рашид, скрывая за рубашкой навыпуск французский пистолет MR-73. Этот револьвер был популярным в странах Европы, являлся штатным оружием французской жандармерии, а также групп антитеррора. Рашид купил его через своего знакомого француза, который работал в газете. У него был не укороченный, а «полноценный» 133-миллиметровый ствол. В барабане мощные патроны фирмы «Магнум».
Хаким чуть помедлил, прежде чем разрешил Рашиду подняться на мостик. Там, как и полагалось, все сверкало чистотой. Рукоятки управления и обрамления приборов из слоновой кости. Даже ветровой козырек не слепил глаза хромом или никелем: его пластичная вставка имитировала ценный поделочный материал.
Рашид стоял за спиной Хакима. В первые мгновения он решил убить его из пистолета, но шум привлек бы хозяина яхты.
Рашид вынул из кармана выкидной нож и нажал на кнопку. Длинное и острое лезвие вылетело из паза
