Особо охраняемый объект

– Хочу поработать руками. Долгое время мне пришлось работать головой.

– Я понимаю вас.

В этот же день поздно вечером Сергей оформил сделку, заплатив за дом четырнадцать тысяч евро; столько же планировал потратить на ремонт. Фактически он строил свой первый дом, ему осталось посадить дерево. О потомстве он не думал. Здесь не было никакой связи с его сном, навсегда оставшимся в памяти, за исключением одного – свободы. Он впервые почувствовал себя свободным. Полчаса пешком до ближайшего дома, как точно заметил торговый посредник. Но в пятидесяти шагах от леса, от чистого пруда, где плавали утки. Он словно умер и очутился в раю… С близкими к этой теме мыслями он едва не совершил ошибку. Он посчитал себя обязанным позвонить Плотниковым, поздороваться с отцом Маргариты, передать соболезнования. Что он мог сказать?

«Мне жаль, но ваша дочь мертва… Из этических соображений мы не показывали вам запись казни. Однако на ней запечатлена смерть вашей дочери и зятя. Мы прошли до конца и были готовы освободить заложницу, но…»

И ответом ему послужили бы короткие гудки.

А дальше его ждало самобичевание:

«Очистился? Не нужно было им звонить. Поддался порыву».

Сергей выкурил сигарету, вынул из кармана грязных джинсов перчатки и взялся за лопату. Впереди его поджидало неспокойное море работы. Днем его согревало солнце, ночью – «Шаммурамат»…

Он не жалел о проваленной сделке с Хинштейном. Может быть, и потому, что не видел себя в роскошных хоромах, одетым от-кутюр, в спортивной тачке. На деньги не налюбуешься. Он уже не мыслил себя в другом месте. Здесь он часто видел девушку лет двадцати. Проезжая по дороге мимо его дома на велосипеде, она обязательно приветствовала его взмахом руки. И он отвечал ей, точно зная, что однажды она остановится, перешагнет порог его дома. А иначе и быть не могло.

Его настроения объяснялись просто: он был растерян. Ему ничего не оставалось, как смириться. По этой причине его устраивал полуразвалившийся дом, работа над ним, позволявшая забыться, деньги, которые когда-нибудь кончатся, а что дальше?

«Хотите уединения?»

«Вроде того».

И все же он сделал один телефонный звонок, не мог не позвонить Дикарке, человеку, который не выдаст его хотя бы по той причине, что была близка и откровенна с ним. Сергей верил в это, не пытаясь анализировать. Все, хватит, все анализы и прочая следственная дрянь остались далеко позади.

Пару дней назад он купил в «лавке подержанных машин» «Форд»-пикап. Это заведение он назвал лавкой потому, что на продажу было выставлено не больше пятнадцати машин, но нашел там подходящий экземпляр за три тысячи. Нагрузив его инвентарем, цементом, известью для ремонтных работ, вернулся счастливым: господи, у него своя машина.

Он приехал в Дюнкерк и позвонил Тамире с телефона-автомата.

– Привет. Узнала?

– Зачем ты позвонил?

– Чтобы сказать, что живой. Я не в обиде на тебя.

– Ну разумеется. Я рада, что ты разобрался во всем.

Они молчали больше минуты. Сергей первым положил трубку. Разговор не клеился – это он понял по первым словам девушки. Как не могли склеиться их отношения, что также стало очевидно. Придется забыть ее. Вычеркнуть из памяти, иначе будешь снова и снова возвращаться к ней.

2

Отрывок из статьи каирской газеты «Вечерние новости».

«11 сентября в Дамаске, столице Сирии, была убита преподаватель Арабской академии Сония Коддус. Убийцу не остановили охранные системы в доме преподавателя. По предварительным данным, у убийцы был сообщник. Об этом говорит жестокий способ убийства. Один держал жертву, другой заливал ей в рот кипящее масло. Сония Коддус – шестнадцатая жертва рода Али Паши Рашида, который, по имеющимся данным редакции газеты, стал первой жертвой вендетты, объявленной неизвестным семнадцать лет назад. Напомним, что убийства повторяются из года в год, 11 сентября»…

Матвеев свято верил в то, что дело, начатое Красиным, еще не закончено. Полковник походил на интернет-маньяка, по-прежнему загружая поисковые серверы, просматривая свежие новости. Он искал иголку в стоге сена, но у него уже имелся опыт похожих поисков, когда он «освободил из сети» личного доктора Эбеля.

На эту заметку он набрел случайно. Его привлекла дата, ставшая черной в истории Америки и светлой в душах террористов. Помимо легкого сарказма Матвеев почерпнул детали, которые его поначалу не затронули. Но спустя час или два он ощутил беспокойство, словно потерял что-то, но не знал что. Ему показалось, он уже читал эту статью, но такого не могло быть. Это не «повтор»; но где он мог слышать «шестнадцатая жертва», «семнадцать лет назад», «11 сентября»? Последнее число уже давно не вызывало эмоций, хотя часто встречалось в прессе.

И чем дольше Матвеев повторял эти цифры, тем больше различал интонации Дикарки. Он всегда пользовался опцией «запись» на мобильном телефоне, а после сбрасывал информацию на жесткий диск компьютера.

Матвеев воспроизвел один телефонный разговор, другой. Наконец нашел ключевой, состоявшийся накануне операции.

Тамира:

«Я позвонила Красину и назначила время операции. Анвар уезжает завтра в Сирию, у него какие-то дела в Дамаске. По его словам, он готовит там юбилей – шестнадцатилетие… женщины. Странное сочетание, но я не знаю, как это объяснить. Сам юбилей назначен на 11 сентября. Подробности мне неизвестны. Анвара не будет три дня. Мое мнение – не стоит затягивать с операцией и переносить ее на крайний день»…

Черт, черт!.. Матвеев покрылся мурашками. Он узнал имя убийцы, ступившего на тропу вендетты семнадцать лет назад. Потянул нить, и клубок стал разматываться. Рашид стал первой жертвой семнадцать лет назад, тогда же Анвар потерял семью. Об этом ему мог рассказать Сергей Красин, который узнал эту историю от очевидца в колонии Хакима, а потом убил его. Периодические заметки в газетах не беспокоили Анвара. Он оставался неизвестным мстителем. Он не знал, что Хаким сдал его офицеру контрразведки. Именно Красин выходил на первый план, однако на него падала тень убийцы. Анвар каждый год доказывал, что умеет идти к цели, не останавливаясь ни перед чем. Он жив, и его список пополнился, может быть, несколькими именами, среди которых в первую очередь Тамира. Ее знают в лицо члены египетской диаспоры в Москве, которые с подачи Красина приобрели неплохой опыт в розысках пропавшего человека.

Матвеев позвонил Тамире и Михею и назначил встречу у себя дома. Через полчаса он дал им ознакомиться со статьей. Он не сводил глаз с девушки, очень надеясь на то, что она в свое время что-то недоговорила. И оказался прав наполовину.

– Он звонил мне.

Матвеев хмыкнул.

– Прежде чем я спрошу, когда, откуда был звонок, задам следующий вопрос: Красину грозит опасность, но стоит ли забивать этим голову?

– Стоит, – решительно сказала Тамира.

Михей неодобрительно покачал головой. Передразнил Дикарку, показав кончик мизинца:

– Значит, тебе его не хватает самую малость? Думаешь найти его?

– Здесь мы ничего не надумаем. Поиски нужно начинать во Франции, – сказала Тамира.

– Почему во Франции?

– Я сохранила номер и пробила его через справочник телефонных кодов.

– Ну? – поторопил ее Матвеев. – Он звонил со своего мобильника?

– Глупо было бы оставлять засвеченный, известный многим телефон и карту. Звонок был сделан с телефона-автомата, передающего коды страны, региона, города, из французского Дюнкерка.

– Ну вот, нашего идиота угораздило отправиться на родину Эбеля, – простонал Матвеев. – А вдруг он