Пираты, обескураженные внезапным нападением, уводили лодки, беспорядочно отстреливаясь. Одна лодка уже отошла от траулера, больше походившего на эскадренный миноносец, на сорок метров и продолжала увеличивать ход.
– Врешь, не уйдешь! – Тритоныч, показываясь из-за фальшборта с гранатометом в руках, прицелился и нажал на спуск. Реактивный снаряд, взвыв по-собачьи, метнулся к цели.
А Кашинский уже перебегал к другому борту. И снова попал под автоматный обстрел пиратов. Он залег на палубе, отчаянно матерясь на «нерадивого» капитана:
– Серега, мать твою! Волк серый! Прикрой меня. Я ж с твоего борта!
Сменив рожок на автомате, Перминов открыл по уходящей лодке огонь. Более или менее нацеленная стрельба оттуда сразу прекратилась. Лишь под большим углом, скрываясь на палубе, кто-то из пиратов стрелял вверх для острастки.
– Вот так, – уже спокойно сказал Тритоныч. Стоя за цепным ящиком и для удобства поставив на него ногу, он пустил в катер последнюю реактивную гранату. Казалось, он стрелял не из гранатомета, а из переносного зенитно-ракетного комплекса. Снаряд уходил по кривой траектории, но вот, как по волшебству, изменил направление и врезался в спину рулевого, словно излучавшего непомерную энергию реактивного двигателя. «Эх, мать-перемать! – сморщился Кашинский, когда над лодкой взметнулись кровавым фейерверком разноцветные ошметки. – Вот это я отсалютовал…»
Но не все еще закончилось. Нередко пираты делают набеги с укрепленных баз. Нет ли такой на самом рифе? – призадумался кап-три. Если оттуда наблюдали за этим коротким морским боем, то ничего путного не поняли.
Бросив бесполезный гранатомет, Кашинский, перешагнув через боцмана Саксеева, ничком лежавшего на палубе, влетел в рубку, плечом отодвинул Нефедовича – эту застывшую мишень, дал полный ход машине и включил сирену. И попер прямо на риф, зная, что шхуне с ее осадкой безопасно обойти его можно было с южной, сейчас – с подветренной стороны.
И уже с удовлетворением отмечал, что команда начала срабатываться. Вот появились из люков оба стрелка и заняли места у бортов. Те пираты, кого не разнесло от взрывов реактивных гранат, барахтались в море. Перминов и морпех Зацарный добивали их одиночными выстрелами из «калашниковых».
Конечно, философски рассуждал Кашинский, сразу сплоченной команда не рождается, ей нужна обкатка. Он много раз взаимодействовал в связке с кем-то из молодых «гранитовцев», но… всегда в качестве инструктора. Только сейчас ему довелось отработать действительно в команде и в реальной боевой обстановке. Что еще нужно человеку для счастья?
Тритоныч по натуре был романтиком. Море – его родной стихией. Когда он держал в руках штурвал, выходя из гавани, всегда по-детски подмигивал слепящему стеклу маяка. Железки и стекляшки, а вроде как одухотворенные.
Траулер пер прямо на скалы, но Сергей был спокоен – искушенный рулевой знает свое дело и проведет шхуну впритык к серо-зеленым ноздреватым камням, обойдет их, словно погладит по головке, и ласково улыбнется.
За рифом, который протянулся на двести метров, никого не оказалось, как никто не укрывался за скалами и молодыми побегами вереска. Сбавив ход, капитан развернул шхуну и повел ее обратным курсом. Ветер свежел, тела пиратов и остатки снаряжения необходимо было подобрать, не мешкая.
– Шлюпку на воду! – распорядился кап-три и подозвал бледного боцмана.
Саксеев занял место за штурвалом, но дверь в рубку оставил почему-то открытой.
Когда тела пиратов, искореженные лодки и часть амуниции захоронили на рифе, Кашинский хлопнул себя по лбу:
– Не додумался, старый дуралей! – выругался он. – А трал-то на что? Загребли бы все сетью и затопили! – помолчав, серьезно сказал: – Ладно, думаю, до внешнего рейда Бендер-Солеймана дойдем без приключений.
А пока команда, отдав носовой якорь, приступила к заделкам пробоин на борту рыбацкой шхуны.
Ноутбук Алана Боциева, который обнаружили при погибшем Алексее Шумилове, адмирал Бушуев окрестил «Черным ящиком». Еще и потому, что компьютер пострадал при взрыве на пароме «Мавритания». Вот уже несколько недель специалисты разведуправления каплю за каплей выжимают информацию из поврежденного «винчестера», пытаясь полностью восстановить данные. И они, по словам инженера- электронщика, были близки к успеху.
Бушуева интересовало, какие операции производились на данном компьютере, и он постоянно спрашивал: «Возможно ли это?»
– Все возможно, – звучал ответ, который откровенно не нравился контр-адмиралу. А время шло.
К работе был также подключен какой-то, по словам Бушуева, сопляк, выигравший олимпиаду по защите систем связи, проводимую в Мюнхене. Этот «олимпиец» был «скрытым» хакером. Именно он требовал от «работодателей» чисто технической помощи: полностью восстановленной информации с носителя – «имиджа», по его словам. Для того, чтобы найти все цифровые следы, оставленные при работе с ним. Что ни говори, у всех задачи были очень сложные.
Бушуев видел его: типичный хакер – худой, сутулый очкарик с тонкими нервными пальцами. Однако он не стучал ими по клавиатуре, как пианист-виртуоз, в основном пользовался мышью.
– С мышью по жизни? – пошутил адмирал.
– Угу, – не оборачиваясь, промычал хакер. – По жизни я – с мышью. И, блин, на поводке.
Ему были обещаны деньги, но «мюнхенец» сказал, что работает на интерес. И добавил:
– Если бы работал за деньги, давно бы обзавелся собственным спутником. А вы регулировали бы его орбиту. За деньги.
Дерзкий пацан.
Наконец, когда данные были восстановлены, хакер занялся своим делом. Он попросил не мешать ему,
