– В конце октября, товарищ генерал. – Полковник был одет в темно-синюю толстовку с нагрудным карманом, топорщившимся очертаниями мобильного телефона, и светлые брюки. Под глазами чуть синеватые круги, попавшие в сеть мелких морщин. – Восемь месяцев назад.
– Восемь месяцев... – Свердлин побарабанил по столу пальцами. – Для раскрытия заговора срок приемлемый. Даже оперативный. В ФСО теперь чистка начнется. Так что все идет по плану. Вот что, Володя, бросай своих людей на оперативную работу. Ты должен быть в курсе оперативной информации ФСБ и милиции, знать каждый шаг. Бери это дело на контроль, я распоряжусь. И как только выяснится, где скрывается второй снайпер, сразу езжай на задержание, ясно? Нам показания нужны, – Свердлин положил ладонь на папку, – на этого провокатора. Он скрывается у Сальникова и ждет моих указаний, там же находится видеокассета с его выступлением. Но сразу брать прокурора нельзя, согласен? Оперативная работа требует времени, потянем дней десять – двенадцать. Для нас важно проявить оперативную прыть по розыску Близнеца.
– Да, я понял, Александр Семенович.
– До обеда вчерашнего дня это дело вел Николай Терехин. Я не знаю, что он съел за обедом, но теперь дело у полковника Далматова. Не думаю, что Терехина совсем отстранили, к следствию подключатся еще несколько групп, но вся оперативная информация будет стекаться к Далматову.
Шведов дошел до двери и обернулся. Свердлин ответил на его немой вопрос:
– Я прикрою тебя. Но дело больше в тебе. Если что, на дно пойдем вместе.
Полковник невольно оглядел кабинет шефа, словно подыскивал место, куда бы можно было спрятаться. Щелей и простенков много: за сейфом, шкафами с раздвижными шторками, за портретом президента на стене. Можно залезть под стол генерала и прошмыгнуть между его стильными итальянскими ботинками на шнурках. Из них при определенной сноровке также можно сплести веревку.
Только теперь, когда пролилась кровь, а своей очереди дожидалась очередная жертва, Шведов окончательно оказался в одной упряжи с генералом. Полковника обвинить не в чем, но на него можно списать огрехи в работе, которые пусть косвенно, но привели к трагедии. В этой ситуации можно навсегда забыть слова «сдать», «заложить», «выехать».
– Расклад такой, – напомнил генерал. – Мы располагали первичной информацией по составу преступлений должностных лиц Минобороны, но при всем желании не могли углядеть в документах даже намека на состав преступления прокурора. Эта папка всплывет в любом случае. Я буду держать наготове группу спецназа. Хотя на этот счет у меня сомнений нет: прокурора брать живым не будут. Понял меня? А Крапивина нужно взять живым. Он крепкий орешек, спецназовец, так что будь осторожен в выборе предостережений. Не кричи: «Ты арестован!» От него ты не услышишь: «Ну тогда подойди и надень на меня наручники».
Застать Олега Лосева дома было делом проблематичным, и полковнику Терехину, можно сказать, повезло. Домашний телефон Лосева отвечал голосом автоответчика, сотовый был скорее всего отключен. Николай долго жал на кнопку дверного звонка, уже отчаявшись, что ему ответят. Наконец расслышал тихие (как ему показалось – крадущиеся) шаги. Дверной глазок померк, и полковник услышал недовольный голос:
– Кто?
Терехин вынул из кармана удостоверение и поднял его на уровне глазка. За дверью раздался мат:
– Чего вам еще надо?! Идите в жопу!
«Опля! – присвистнул полковник. – Оказывается, с Лосевым уже беседовали. Впору разворачивать лыжи. «Далматинцы» опытные ребята и наверняка выжали из этого сохатого все».
Может, Николай не ушел по той причине, что не мог оставить на лице этого сопляка самодовольную улыбку: даже не прогнал, а послал подальше.
– Ты или открывай сам, или я вызову слесарей из группы захвата. У тебя две секунды на размышление.
Снова мат, на сей раз сопровождаемый бряцаньем дверной цепочки.
Олег был в коротком халате и шлепанцах, походивших на пляжные сланцы. Слипшиеся после сна длинные волнистые волосы падали на лоб. В общем и целом он походил, на взгляд Терехина, на голубого римлянина. А вообще, если приглядеться, то на Виктора Крапивина: рост, телосложение, овал лица – все совпадает. Состричь волосы, убрать реденькую козлиную бородку, сбить превосходство с рожи – и даже вблизи можно перепутать.
Недвусмысленная поза, которую занял Олег, скрестив на груди руки и опершись о косяк ногой, говорила, что в квартиру можно войти только через его труп. Полковник классически дополнил: «Или через бесчувственное тело». Не напрягаясь, чекист резко толкнул хозяина двумя руками под его скрещенные руки, отчего Лосев согнулся пополам и влетел в прихожую.
– Ты один? – спросил Терехин, закрывая за собой дверь. – Или есть еще кому долбануть?
Он прошел в комнату, слыша за спиной вопли хозяина:
– Сука, вы все такие, что ли?! Затрахали! У меня из-за вас жизнь не складывается!
Полковник затрясся в беззвучном смехе.
– Выпить что-нибудь есть? – спросил он.
– Ну ни хрена себе! Похмеляйся там, где тебе наливали.
– Ты не кипятись, Олег, остынь. Я же для тебя стараюсь. – Николай остановился посреди комнаты и повернулся к хозяину вполоборота. – У тебя мы выпьем водочки, а у меня – хлорированной водички из-под крана, вот и вся разница. Что тебе больше по вкусу? Давай знакомиться, меня Николаем зовут. – Терехин подошел к роскошной горке из карельской березы и сам выбрал напиток – дагестанский коньяк «Россия», включенный в кремлевское меню. Пробовал не раз, хорошая штука. Подхватив два бокала, присел за низкий столик, огляделся, одобрительно покивав. Шкаф для одежды, кресла и пара стульев были из той же карельской березы. Плотные темные гардины только подчеркивали округлые обводы благородного дерева, его неповторимый лоск, отражающийся в блеске паркета. На миг почувствовал себя на борту роскошной яхты, в каюте капитана. С дифферентом то на передок, то на корму.
