они останутся одни? Нет, они не пропадут, но дочка вырастет совсем другой – не такой, какой бы ее хотел видеть в будущем лейтенант Александр Скумбатов. А это ранило, ох как ранило в самое сердце. Подобные мысли удерживали от опрометчивых поступков и других разведчиков.
Они действительно влипли всем расчетом, как сказал Виктор Заплетин. Каждому самостоятельно не разорвать круг. И теперь им предложили из разведрасчета перевоплотиться в штрафной расчет. Практика не новая: смыть свои грехи кровью.
– Тут нечего думать, – сказал Пантера. – Я иду с Один-Ноль. А ты Скутер?
– А чего – Скутер? Тут или всем надо соглашаться, или всем отказываться. Правильно я говорю, Злодей? – спросил Горчихин, глянув на товарища.
– Я со всеми, – Чернов ткнул локтем Найденова. – Да, Подкидыш?.. Эй, Подкидыш!
Найденов молчал, опустив глаза. Все смотрели на него с оторопью. По лицу Моряка пробежала презрительная гримаса. Удав отвернулся от товарища, отодвинулся от Найденова Рубильник. Никто не ожидал такой выходки от Подкидыша, смелого, открытого парня, который в какой-то степени был душой маленького отряда.
– Мне нельзя, – тихо сказал Подкидыш, не поднимая глаз. – У меня… Вы же знаете… – Он указал на стол, где лежало недописанное письмо, недорисованный медвежонок…
Первым на происходящее отреагировал Злодей. Он оперативно скатал свою постель и перенес ее на койку покойного командира.
– Лучше я на холодном месте Запевалы посплю, чем рядом с этим дерьмом.
Найденов закрыл лицо руками.
– Да-а, – протянул Саня Скумбатов, качая головой. Он глянул на стоящего у открытой двери Серегу Евдокимова. У того тоже дети – маленькие дочки-близняшки, но Рубильник не отказался.
«Да, – еще раз вздохнул Один-Ноль, – тяжелый вопрос».
– Погодите, – вступился за товарища Скутер. – Вы знаете, почему Подкидыш отказывается?
– Ты еще прения открой, – посоветовал Горчихину Злодей, заправлявший простыню, – спроси, отчего протух этот подкидыш.
Из всех бойцов лишь Пантера остался спокойным. Он подсел к товарищу и положил ему на плечо руку:
– Гриша, скажи им, почему ты не можешь пойти вместе со всеми.
Найденов отнял от лица ладони и поднял на товарищей покрасневшие глаза:
– Я медвежонка еще не дорисовал.
Он затрясся от смеха, снова и снова хрюкал, глядя, как Злодей переносит свою постель на прежнее место и ругается:
– Скотина! Опять всех купил! Он и в пекле нам покоя не даст. – Злодей перекинулся на Михаила Пантюхина. – И ты, Пантера, такая же сволочь. И когда вы только договариваться успеваете? Знаки, что ли, подаете?
Разведчики спарили две тумбочки, застелили импровизированный стол газетой «Независимое военное обозрение», которую им доставляли в расположение роты, и приготовили закуску: хлеб, тушенку, рыбные консервы, печенье, конфеты. Выставили на стол водку.
– Помянем Запевалу, – предложил Скумбатов. – Не знаю, как бы я поступил на его месте.
Что имел в виду одноглазый командир, для остальных осталось непонятным. То ли он имел в виду самоубийство Виктора, то ли говорил о том первом принятом им решении проводить до грузинской границы клиента.
Бойцы выпили, помянув с благодарностью и незнакомого им человека по имени Сергей, который действительно принес в их души освобождение.
Разрабатывая операцию, Постнов задержался на псевдониме агента военной контрразведки по особо важным поручениям и, недолго думая, посоветовал начальнику профильного отдела дать такое же название всей операции. Целиком и полностью за нее отвечали Прохоренко и Эйдинов. Они были и крайними, и центровыми, и кем угодно.
– Борис Викторович, – начал Постнов, обращаясь к генералу, – давайте выслушаем Владимира Николаевича. Он планировал операцию, ему карты в руки.
– Операция исключительная, – начал Эйдинов, обычный стул которому был мал и изредка скрипел под его грузным телом, – и прежде всего тем, что не подразумевает переноса на резервную дату.
Слушая начальника профильного отдела, Постнов кивал. Операция «Вергилий» была уникальна и другим. Началось все в аналитическом уме Николая Григорьевича с основной задачи – ликвидации группы полевых командиров и ваххабитских эмиссаров при полном отрицании причастности к этой акции спецслужб России. Такая вроде бы абсурдная ситуация складывалась из нескольких причин. Во-первых, это неприкосновенная территория суверенного государства, где если подобные акции и проходят, то с участием обеих сторон – детали не так важны, важен официальный подход к делу. А запросы и переговоры не в одном, а в нескольких ведомствах неминуемо приведут к утечке информации. И редкий, исключительный случай уплывет из рук. Как никто другой, Постнов понимал, что это отрицание играло все более важную роль.
Но изощренный мозг Постнова пошел дальше и предложил еще одну великолепную комбинацию. Николай Григорьевич отметил и решил использовать для дела давнишнюю связь между Сергеем Марковцевым и Вахой Бараевым, ныне представлявшим чеченскую диаспору в Москве. Представлявшим таким образом, что вся политика, которую вел Бараев, в корне не нравилась и не могла понравиться Кремлю. Постнов, внимательно изучивший досье на Сергея Марковцева, задался вопросом: почему же не представить дело так, что связь между особо опасным преступником и бывшим членом Совбеза не прерывалась до сей поры? Отсюда недалеко и до главного вывода: Марковцев со товарищи действуют в Азербайджане с подачи Вахи. То бишь это обычные чеченские разборки. Россия в случае необходимости сможет представить все доказательства этого.
