Он закрыл дверь и повернулся.
– Что там? – тихо спросил рабочий, внезапно побледнев.
– У тебя есть телефон в котельной?
Он кивнул:
– Да. Через восьмерку.
– Пошли наверх. – Кавлис притянул к себе рабочего за рукав телогрейки и раздельно произнес: – Сейчас ты закроешь дверь и никому, кроме милиции, не откроешь ее. Понял? Никому. И сам туда не заходи.
– Понял.
Кочегар, не попадая на ступеньки, ринулся наверх. Он не видел, что там, в «пустотке», но легкие с жадностью хватанули морозный воздух, словно он долгое время провел, покоясь под могильной плитой. Закрыв дверь, он проводил Николая в котельную.
Кавлис набрал рабочий номер телефона Аксенова.
– Дима? Снова я. Мне срочно нужна твоя помощь.
Как и ночью, Николай сел напротив Татьяны, взяв ее руки в свои. Женщину бил озноб, сейчас она услышит страшные новости. Лицо Николая выглядело каменным, глубокие морщины на его лбу виделись ей трещинами.
– Таня, ты должна взять себя в руки…
Она замотала головой: нет! нет! Перед глазами стоял Санька – одетый в куртку, теплые кроссовки. Он несмело поднимает глаза, ресницы подрагивают, губы свело, ему стыдно, что он прилично одет, чист, заранее приготовившись к встрече с ней…
И она заплакала навзрыд.
Санька очнулся в низкой и темной комнате. С первым осмысленным вздохом ощутил духоту. Воздух в помещении оказался спертым, затхлым.
Мальчик, с трудом поднявшись с низкой широкой лавки, огляделся. Прямо под потолком – крохотное оконце, больше похожее на отдушину, оно миниатюрной шахтой уходило сквозь толщу стены, в самом оконце – белесый прямоугольник света. То ли светает, то ли дело идет к ночи.
Санька оглянулся на низкую дверь, под стать самому помещению: массивная дверь, деревянная, крест-накрест забранная толстыми металлическими полосками, на них отчетливо просматриваются шестигранные головки болтов, густо закрашенные темно-коричневой краской.
Помещение походило на камеру в подвале отделения милиции: в углу стоит ведро-параша, на двери «глазок»-волчок и дверка-кормушка. Все эти определения носили мрачный характер, но тем не менее наводили на мысль пусть о такой же мрачной, но сказке. Вечерней сказке для малышей: «Стоит терем- теремок, он ни низок, ни высок. А в нем ведро-параша, «глазок»-волчок, дверь-кормушка. Тук-тук, кто в тереме живет?.. Спокойной ночи, малыши!»
Санька зябко поежился.
Он пощупал гудящую голову, где-то в самом ее центре пульсировала боль. Внезапно закружилась голова. Присев на скамью, выкрашенную в тот же цвет, что и дверь, прислушался…
Сидел долго, сосредоточенно сощурив глаза, но не услышал ни одного звука. Ему вдруг в голову пришла мысль, что каменное помещение, в котором он оказался, само собой висит в густом тумане, который и поглощает все звуки. И так далеко простирается призрачная дымка, что глазам больно.
«Туман-обман; «глазок»-волчок; дверка… Кто в тереме живет?»
