– Смех смехом, – сказал Аксенов, – а ты мне – тоже не родня. Ты – Надькин родственник. Вот если б ты был бомжем, то – наш, кровный. Как мне надоело все это!.. И ведь не скажешь, сразу обе обидятся. И Ольга вся пошла не в мать, – продолжил Аксенов. – Хвалится, как ее тетка. Да ты, наверное, должен помнить, Ольга рассказывала Саньке, что у нее дядя – директор обувной фабрики. И голосом Надьке подражала: «Моего дядю Юру возят на работу на «Вольво». А у самого в гараже ржавеет «трешка» восьмидесятого года выпуска – насильственное прибеднение. Я все думал, что бы такое приобрести, чтобы у нас с Наташкой было лучше, чем у Надьки?.. Давай, говорю, Наташ, продадим квартиру и купим джип! Но и это не выход. Купи я джип, выяснится, что гоняет третья модель «Жигулей» лучше «Чероки», бензина жрет – пол-литра на тысячу километров: до Москвы и обратно – литр. А оборотов делает – ты мне не поверишь! Второй тахометр пришлось воткнуть. Слава богу, теща у меня человек. Знаешь, порой я тебе завидую, Коля: холостой, свободный. Ничего не сравниваешь, все у тебя лучшее… Давай выпьем, а?
Кабинет Аксенова был обставлен в спартанском стиле, ничего лишнего: сейф, два стола, пара книжных шкафов, в углу кабинета – вешалка.
Аксенов открыл сейф, достал бутылку водки, порывшись в кармане, вынул «Дирол» – вместо закуски.
– Один мужик недавно покупал жвачку в киоске, я за ним стоял. Дайте, говорит, «Дриол». Продавщица поправляет его: «Дирол». Он говорит: «А мне все равно, лишь бы изо рта не пахло». Ну, давай, Коля, вздрогнем. Если только пойдет. Зря я про запах-то изо рта.
– За удачу, – Кавлис одним глотком выпил водку. Только бы с Санькой все обошлось. Попал парень в оборот. Дело – серьезнее некуда, уже три трупа. Если мальчик оказался свидетелем убийства, то почему с ним не расправились на месте? Выходит, что-то он знал. Убитый парень – тот человек, про которого рассказывал Татьяне Санька: у него ноги болят, ходить не может, требуется обезболивающее. Болела у него только одна нога, по той причине, что была прострелена из пистолета «макаров». Ни документов при нем, ни записной книжки обнаружено не было. А убийцы прихватили Саньку с собой.
Пока еще Аксенов не решил, подать ли информацию о пропавшем мальчике на ТВ. Колебался следователь по нескольким причинам. К тому же он ждал согласия от Кавлиса. Николай – не следователь, человек – по большому счету – дела, силовик. Он был классным специалистом в одной области, таких по спецчастям России наберется едва ли три десятка, но плохо был знаком со спецификой сыска.
Аксенов в общем-то удивился, когда Николай приехал в Новоград. Оказалось, что его попросили написать рапорт об увольнении из подразделения. Да не одного Николая, всех, кто жив остался после самовольной операции по освобождению заложника в Таджикистане: Мишку Зенина, Женю Ловчака. «Разбрасываются руководители спецчастей», – подумал тогда Дмитрий. А с другой стороны, недисциплинированные профессионалы никому не нужны, остается только ждать от них очередного нарушения. Это общее определение, к самому Кавлису оно отношения не имеет, просто обстоятельства заставили его однажды не подчиниться приказу. Но где гарантия, что те же обстоятельства не возникнут вновь? Пусть не такого уровня, как в случае с ним. Грубо говоря, Кавлиса и двух его подчиненных внесли в список «мятежников», причем профессиональных. Получал ли Николай от других спецслужб приглашения, Аксенову было неведомо. Наверняка были предложения войти в какую-нибудь охранную структуру, как правило, полукриминальную, но и на этот счет Николай не распространялся. Не работает – значит не принял предложения.
Но это до поры до времени. Все равно придется трудоустраиваться; и сам Николай разве не ломает над этим голову? Он занял у брата денег – дело не в этом, отдаст, но вот сомнения должны присутствовать в нем постоянно. Ясно, что он хочет работать по прежней специальности. Что – все-таки выжидает? А вдруг его снова пригласят на службу. Может быть, и так. Однако время идет.
И вот тут такое дело свалилось ему на голову. И перекатилось на другую – Аксенова. Одна хорошо, а две лучше? Черт его знает. Но если мальчика действительно похитили, то это как раз работа для Николая. Лучше его с ней никто не справится. Можно привлечь его к работе как специалиста, тут проблем не возникнет даже с прокурором, «старик» даст добро на привлечение к делу опытного консультанта. Ему дай только в руки необходимую информацию. Однако ее пока нет. Нужно форсировать следствие, подключая к работе УВД; тут капитан Бочаров немножко не угадал, придется ему тоже тащить лямку этого дела, где насчитывалось уже три трупа и одно похищение. Насчет последнего только домыслы, но все равно необходимо срочно объявлять мальчика в розыск. Те, в чьих руках находится Санька, могут и обязательно предпримут соответствующие шаги. Шаг первый, называемый «четвертым трупом». Шаг второй: Саньку спрячут еще дальше. Если он что-то знает и молчит, на него так надавят, что он тут же развяжет язык. Однако просто не верилось, что люди, оставляющие за собой трупы, не смогли сделать этого за очень короткий промежуток времени. Что им стоит припугнуть мальчишку, каким бы сильным характером тот ни обладал.
Другой вопрос, если мальчику просто нечего сказать. А ему не верят. В этом случае его положение становится просто отвратительным. Что он мог знать такого, что пошли даже на похищение ребенка? Kidnapping… За это можно схлопотать пулю в лоб. И никакие комиссии при президенте не помогут.
– Вот что, Коля, – Аксенов надолго задумался. – Не знаю, как ты собираешься действовать, но дальше тянуть нельзя. Нужно срочно объявлять мальчика в розыск.
– Давай подождем до завтра? – попросил Николай.
– А сегодня уже поздно, – напомнил следователь, пощелкав ногтем по наручным часам.
– Придется соглашаться, – вздохнул Кавлис. – Однако послушай меня, в таком деле я тоже не новичок. Есть два варианта объявления в розыск: частное – например, от родственников, или официальное – в данном случае по факту возбужденного уголовного дела. И в первом и во втором случае по ТВ проходит информация, где перечисляются приметы пропавшего и его фотография. Санькиной фотографии у нас нет, если не показать ее вовсе, то похитители само собой насторожатся, так же, как и при показе фоторобота.
– Да, – вынужден был согласиться Аксенов, – у мальчика такой вид, будто он из благополучной семьи.
– Извини, Дима, но я продолжу. Вряд ли дело дойдет до выкупа, Санька оказался в руках похитителей чисто случайно. Однако и этот вариант нельзя сбрасывать со счетов. Вдруг они клюнут на это и начнут переговоры о выкупе? Вот тогда у нас появится хороший шанс взять их, тут, как говорится, мне и карты в руки. Если же они будут уверены, что мальчик действительно беспризорник, они могут избавиться от него за ненадобностью. Как – на этот счет у меня сомнения отсутствуют. Если мы покажем фоторобот – все, Саньке несдобровать. Если пройдет словесная информация без фотографии, шансы у него несколько возрастают.
– Коля, все это неплохо, но мы не знаем, что говорит Санька, как реагируют на его слова похитители.
