коверкай язык, не надо, я по глазам вижу, что ты можешь говорить без акцента». Обычно кавказцы намеренно демонстрировали свое плохое произношение, показывая свое пренебрежение к русским, давая понять – «кто ты, а кто я». Но когда поблизости не было никого из русских, их акцент удивительным образом куда-то пропадал. Кавказец, которого взяли на рынке, был азербайджанцем (по сложившейся традиции, азербайджанцы контролировали пищевые рынки по всей России), он не внял просьбе оперативника и продолжил совершенствоваться в произношении. Его лексикон буквально доконал Кропоткина. Старлей замкнул руки задержанного под стулом, на котором тот сидел, и жестко, натренированно приложился к нему. Кулаки у Кропоткина были крепкими, бил он, стараясь не оставить следов на теле. Потом заглянул в помутневшие глаза кавказца и терпеливо попросил: «Повтори, но не коверкай язык». Фраза, второпях сказанная задержанным, вполне удовлетворила милиционера. Улыбаясь, он разомкнул наручники на его руках. «Молодец! Тебе бы русский язык преподавать в школе. А ты урюком торгуешь!»
Раньше задержанный кавказец откровенно боялся только одного – дня воздушно-десантных войск, когда «именинники» тысячной толпой могли запросто ворваться на рынок и учинить по отношению к кавказцам суровое беззаконие; пару раз на своем недолгом веку ему приходилось видеть «бело-синих» в действии, и по ребрам ему досталось не хуже, чем сейчас. И вот он стал бояться пусть не всех ментов, но вот этого. Строптивый какой-то, без понятия. Может, бывший десантник? Или откровенный фанат «бело-синих».
Немного покатав шары, Бараев поглядел на наручные часы: ровно десять часов вечера. И тут же увидел Сергея Марковцева. Марк расположился за стойкой бара, перед ним стакан фруктового коктейля. Одет Сергей модно, ставшая сейчас стильной прическа – схваченные в пучок у затылка волосы – гармонирует со свободной одеждой. На нем надет полушерстяной пуловер, серые брюки с манжетами, теплые ботинки на шнурках. На безымянном пальце правой руки – золотая печатка.
Они поздоровались. Ваха сел рядом, щелкнув пальцами, подозвал бармена, заказал себе стакан вина. Пригубив напиток, Ваха спросил:
– Есть что-нибудь интересное?
Марк неопределенно пожал плечами.
– Мальчик.
– Из богатой семьи? – осведомился Бараев. На его лице не отразилось даже тени заинтересованности.
– Похоже. Его отец – директор новоградской обувной фабрики. Правда, на этой должности он совсем недавно, что-то около месяца.
– Эти сведения точные?
– Мой человек дважды перепроверил их.
– Хорошо, – медленно проговорил Ваха. – Отец уже забил тревогу?
– Да. Уже сейчас за информацию о мальчике он предложил крупное вознаграждение.
– Именно?
– Десятую модель «Жигулей».
Оба, переглянувшись, улыбнулись.
– Интересное предложение, – так же медленно произнес Бараев. Он ненадолго задумался или сделал вид. – Давно он у тебя?
– Пару дней. Тебе придется забрать мальчика.
– Почему? – Ваха вопросительно поднял бровь и повел неповоротливой шеей на собеседника. И только после этих действий его глаза медленно, лениво моргнув, встретились с глазами Марковцева.
– Случилось так, что мальчик или его отец каким-то образом связаны с бывшим спецназовцем.
– Кто такой?
– Майор, отряд «Черные беркуты», с полгода или около этого уволился из подразделения.
– Что из этого? – Ваха надменно поджал губы и хмыкнул. Поднеся к губам бокал с вином, сделал пару мелких глотков.
Марк цокнул языком и недовольно скривился.
– У меня нехорошие предчувствия.
– Убери этого майора, и твои сомнения исчезнут. Мне ли учить тебя, Сергей… А проблема эта в общем- то твоя: ты и в этот раз действовал, не посоветовавшись со мной. У нас с тобой договор, помнишь? – твоя инициатива – ты несешь всю ответственность.
– Но дело у нас с тобой общее, – напомнил Марковцев. – А наш с тобой договор ни к чему не обязывает. Если хочешь, просто договор о намерениях. А проблемы мы должны решать сообща. Если мне будет плохо, тебе – тоже.
– Не надо угрожать мне, Сергей, – не меняя прежнего выражения лица, тихо сказал Ваха.
Он снова на некоторое время умолк. Напротив остановился бармен, снял с полки бутылку вина, положил ее в холодильник с прозрачной дверкой. Совсем необязательно провел салфеткой по стеклу, бросив мимолетный взгляд в зал, где несколько человек играли в боулинг. Проводив его глазами, Ваха возобновил беседу.
– Я знаю тебя как инициативного человека и просто не пойму, к чему ты завел этот разговор. Если сомневаешься, то поступи так, как я тебе посоветовал: убери препятствие со своего пути. Или же поступись своим принципом: уступи сомнениям, отпусти мальчика. Если, конечно, уверен, что вскоре на тебя не выйдут силовые структуры. Но впредь будешь еще больше сомневаться, но уже в собственных силах.
– Мне до балды твоя восточная мудрость, – некорректно перебил его Марк. Ноздри настоятеля монастыря затрепетали, его начал раздражать этот человек, с которым вот уже на протяжении нескольких лет его связывало тесное сотрудничество. – Я сам могу тебя поучить. Меня не устраивает тон, который ты взял: ты хозяин, я – хозяйка. Если я говорю, что заложника нужно вывезти из области, это означает только одно: заложника нужно вывезти. А воспользоваться твоими советами я не могу. Мальчика отпускать поздно,
