пунктом, а не смерчевой воронкой, Абрамов сделал очередной запрос, который опять-таки касался кругозора всевидящего ока ГРУ.
Вчера Абрамов вышел на связь через спецкоммутатор и оригинально извинился перед адмиралом за свой «подскок» на совещании: мол, правы вы оказались, Виктор Николаевич, агентурная работа сдает свои права перед открытыми источниками, но вот доказательств не хватает. Поначалу Школьник подумал, что капитан пьян в стельку, и сердито засопел в телефонную трубку. Он даже получил доказательства:
– Виктор Николаевич, вы свой мундштук продуваете в трубку?
То было очередным доказательством развала группы: Саня откровенно хамил, чего раньше никогда не было. Школьник привык к неординарным повадкам подчиненного и многое спускал ему с рук.
– Говори конкретно, капитан.
– Конкретно не могу, Виктор Николаевич, – суть моего запроса носит отвлеченный характер.
– Так ты не пьян, сукин сын! – неосмотрительно вспылил адмирал. – Что у тебя?
– Я нутром чую, что на подготовительной стадии операции произошло что-то неординарное и пролетело мимо моих ушей. Точнее, должно было произойти что-то связанное с прошлым нашего куратора.
«Генерала Брилева», – дешифровал Школьник.
– Точкой отсчета послужил по понятным причинам все тот же островной городок.
Лурдес.
– Чего ты хочешь, Саня? – Адмиралу надоело дополнять за подчиненным. – Говори открытым текстом, нас может услышать разве что муха на потолке моего кабинета.
– Чтобы вы задействовали открытые источники, не упоминается ли в них треклятый центр радиоразведки на Кубе. Я тут очертил в уме временной круг, радиус которого касается 23 апреля, когда 2-е управление ГРУ «напрягли сверху по колумбийскому вопросу», и дня сегодняшнего.
– Жди звонка.
Открытые источники – вещь хорошая и досужая, размышлял Школьник. Сделал запрос через те же поисковые сервера – и жди ответа, семечки поплевывай. Сервера и модемы жужжат, перемалывая комбинацию слова «Лурдес» с учетом регистра, выдают названия источников, где упоминается военная база. Все печатные издания и их электронные копии на своих сайтах в Интернете, все «чисто» электронные издания подвергаются проверке. Сотни упоминаний. Десятки любителей поворошить прошлое.
Школьник получал информацию в виде распечаток, пробегал строки глазами. Поймал себя на странной мысли, что сочиняет пьесу в действующих лицах.
Тема: ракетный, он же кубинский, кризис 1962 года.
35-й президент США Джон Кеннеди:
«Я оторвал ему (Хрущеву) яйца».
Он же о Громыко:
«Это было невероятно! Сидеть и видеть, как из его рта исходит ложь».
Хрущев к американской нации:
«Мы вас похороним».
Малиновский (поддакивает Хрущеву):
«Прямой наводкой».
Похожий на левитановский голос:
«К 22 октября на Острове находились 164 ядерные боеголовки. Численность советского контингента там составляла 43 тысячи солдат и офицеров, полк истребителей-перехватчиков «МиГ-21» – 42 машины…»
Ядерные декорации прошлого сменяются настоящими:
Школьник откинулся на спинку кресла и задумался. Этот путь повторял путь самого Брилева: Климовск, Лурдес, Москва. Вместе они начали работу на Кубе, вместе и закончили. Почему жизнь медика Свешниковой трагически оборвалась 6 июня, когда операция Брилева набирала обороты? Военврача словно затянуло в шестеренки и перемололо там.
Некролог был опубликован в издании Московского военного округа. Школьник получал и эту газету, и несколько флотских – по числу флотов плюс центральную. Полчаса ушло на то, чтобы отыскать эту газету и дозвониться до военного редактора – некролог подпадал под категорию редакторского материала. Шеф- составитель объяснил, что «чисто криминальное освещение материала» ему подавать запретили, он ограничился некрологом. Кто и по каким причинам запретил, он объяснять не стал. Вкратце обрисовал, что случилось со Свешниковой: уснула с зажженной сигаретой у себя на даче и задохнулась от дыма загоревшегося матраса; пыталась выбраться, но ударилась головой о подоконник; ее тело было обнаружено возле окна, в которое и кошка не пролезет. И ни слова о том, была ли она подшофе. И капитан Абрамов со своим чутким нутром наверняка рассчитывал получить материал именно такого характера.
Адмирал ограничился тем, что эту заметку переслал на факс испанского отеля.
Абрамов несколько раз прочел некролог, словно не мог остановиться. Сложив бумагу, он вернул ее Лолите. В задумчивости потеребив мочку уха, он спросил у Блинкова:
– Джеб, повтори, что тебе сказала Паула о своей матери?
