Слева от арки высилась круглая каменная башня, граничащая южной частью с внутренней стороной контрольного коридора. Башня едва ли не копировала пожарную каланчу.
Артемов взял второй снимок. На нем была видна точно такая же башня. Только она в отличие от южной соседки соприкасалась с центральным зданием тюрьмы, точнее, с ее восточным крылом, имела вход в здание. И еще четыре вышки – северо-восточная, юго-восточная, юго-западная и северо-западная, имеющие крутые металлические лестницы.
– Западное крыло тюрьмы соприкасается со следственным изолятором, имеет один охраняемый вход. Хозяйственное помещение, – его Артемов указал на плане, – находится в семи метрах от северного крыла центрального здания. Асфальтированная дорога начинается от восточной башни, проходит вдоль южной стены хозблока, соединенного с гаражом. Далее она проходит между западной стеной хозблока и восточной – караульного помещения, выходит на широкую площадку, где стоят автомобили и бронетехника. Там же расположена спортплощадка, – полковник подсмотрел в комментариях к плану, – с английской 40- миллиметровой зенитной пушкой-мемориалом посередине. От спортплощадки дорога идет вдоль следственного изолятора, огибает южную башню и выходит к центральным воротам. Собственно, если бы не восточная башня, граничащая с основным зданием, то эта дорога была бы кольцевой. Не запутался? – спросил он.
– Пойдем по второму кругу, все станет ясно. Да и так вроде бы понятно. Давай дальше.
– Что касается караульного помещения, – продолжал Артемов. – Оно рукавом-коридором – она же одноуровневая лестница с небольшой площадкой посередине – соединяется с центральным зданием. И если бы не этот рукав, то дорога не петляла бы, а проходила вдоль северной стены тюрьмы и следственного изолятора. – Он снова показал на плане. – Второй выезд расположен на севере, фактически им не пользуются, и он наглухо закрыт двойными стальными воротами с «егозой» по гребню, усилен БТРом, который постоянно торчит между караульным помещением и гаражом. Центр северного крыла тюрьмы украшен имитацией под ворота – оно высокое и тоже арочного типа. Это видно, да?
– Снаружи. А что внутри?
Артемова неожиданно свернуло на «лирику», как доктора Ватсона.
– Редкие неухоженные газоны в стандартном обрамлении из бордюрных беленых камней. Потрескавшийся асфальт с буйными побегами травы, растущей из трещин.
Марковцев покосился на полковника: «Что это с ним?» Подумал, что вот так же красиво тот может подискутировать и об устройстве унитаза.
А Михаил Васильевич уже взял обычный деловой тон.
– Теперь о том, что внутри. Два этажа плюс полуподвальный этаж. Следственный изолятор полуподвала не имеет. Собственно, типовое расположение камер для допросов и содержания, помещений и коридоров. Камеры в основном по периметру и в два этажа. В подвале они расположены лишь в северном рукаве. Часть коридоров «глухая», часть открытая – типа вольер и с обязательными контрольными дверями-решетками. Санчасть находится на первом этаже в западном крыле. Там же расположены служебные туалеты.
Неплохо, подумал Марк, совсем неплохо поработала военная разведка. Конечно, работала не на конкретный случай, а «на всякий пожарный», на то она и разведка, чтобы знать каждый уголок на объекте, представляющем маломальский интерес.
– Коменданта тюрьмы зовут Джемиль Эхмед по прозвищу Полковник, – заканчивал Артемов. – Капитан караульных смен – Кенан Озал. Лейтенанта первой караульной смены зовут Рашшадом Али, второй смены – Мохаммедом Сужем. Всего сто восемьдесят служащих, включая водителей и медперсонал. По сути, рота охраны и обеспечения. Если поделить их на три смены, то на каждую смену получится шестьдесят человек. Плюс в следственном изоляторе постоянно находятся несколько дежурных следователей, оперативников. Днем адвокаты и прочая братия. И последнее, наверное. Есть возможность встретиться с одним человеком, который провел в «Магрибе» три месяца. Попал туда больше по недоразумению – его обвинили в воровстве и уже хотели ампутировать руку. Но его оправдали. Хочешь поговорить с ним? Он азербайджанец, живет в Москве. Бывший военный, был ранен в 92-м во время штурма Шуши – в десятке километров от Степанакерта.
Артемов уже дал стандартное название своей команде – «рабочая группа», а позывной – Красный лис (почему – непонятно) – пошел от Ленца. Ее статус пребывания в Сирии, как и аналогичных рабочих групп, – нелегальный. Что не позволило побеседовать хотя бы с бывшими военными разведчиками в Сирии. Приходилось довольствоваться крошками со стола.
– Обязательно поговорю, – категорично ответил Марк. – А пока пойдем по «кольцевой».
– Буквально еще два слова. В двух кварталах от тюрьмы находится полицейский участок. Еще сто метров на запад – автозаправочная станция. В полутора километрах дислоцирован отдельный мотострелковый батальон. Вроде бы все – в общих чертах.
– Да, бля, – ругнулся Марк, – работы на всю ночь. С картой под головой вместо подушки. Может, возьмем бутылку коньячка?
Полковник кивнул: «Можно». Иначе свихнешься. Прикинул расстояние до ближайшего комплекса, расположенного на шоссе (коммерческий киоск – шашлычная): на машине можно обернуться за четверть часа.
И вот они, как в сказке, пошли по второму кругу, потом по третьему…
С одной стороны, просветление, с другой – муть. Но это временно.
Первый этаж с широкими «глухими» и зарешеченными окнами, второй – со спаренными и высокими и также забранными толстыми решетками. Контрольный коридор, южная башня, восточная. Хозблок, соединенный с гаражом, спортплощадка с зениткой-мемориалом. Редкие неухоженные газоны в стандартном обрамлении из бордюрных беленых камней.
И новые детали. Они загружают память, но в то же время как бы освежают ее, как прохладным порывом ветра.
Автомобили и бронетехника. Французский пикап «Пежо-боксер» – легкий бронеавтомобиль для перевозки нескольких заключенных. Средний тактический грузовик «Рено», бронетранспортер «Аль Фад» [16], «чисто» аравийский восьмиколесный бронетранспортер, с двигателем в задней части машины.
«Его можно вывести из строя бронебойной пулей, – механически заметил Сергей. – Он постоянно торчит
